Kak_chitat_Platona_Professorskaya

Последовательность собеседников объясняется исходя из критики письма. Диалектик может передавать подходящему ученику умение помогать логосу, а тем самым и создателю логоса (Федр 276е-277а). Поэтому если Горгий и двое его приверженцев подвергаются расспросам, это значит, что Горгию устраивается проверка, в ходе которой должно выясниться, является ли он истинным учителем в философии. Оказывается, что ни наставник, ни ученики неспособны оказать своему логосу философски основательную помощь. Правда, в ходе проверки горгиевской позиции обнажаются её более глубокие основания; но только основания эти складываются не из «более ценных предметов» (TipicoxeQa). Наконец, когда доходит очередь до Калликла, в его позиции обнаруживает себя брутальное отрицание всякой этики с позиции так называемого «права сильнейшего». Таким образом, двукратная смена действующих лиц в «Горгии» образует восходящую линию, поскольку дискуссия ведёт ко всё более фундаментальным вопросам, а драматическое напряжение столкновения непрерывно возрастает. Эта восходящая линия захватывающим образом перекрещивается с противонаправленным движением, поскольку позиция противной стороны становится всё менее респектабельной в содержательном отношении, опускаясь всё ниже.

Аналогичную драматургическую технику с последовательностью Кефал — Полемарх — Фрасимах Платон применил и в первой книге «Государства», ведь и сами образы Фрасимаха и Калликла являются, по-видимому, двумя попытками драматического воплощения одного и того же содержания. В «Государстве», где противник также изображается отрицательно, дискуссия не останавливается на его опровержении. Когда Фрасимахово определение справедливости как «выгоды сильнейшего» оказывается отвергнуто, причём без какого бы то ни было рассмотрения действительной сущности (tl ccttlv) справедливости, то разговор мог бы этим и закончиться; и в той мере, в какой он касается Фрасимаха, он действительно окончен.

Но вот в начале второй книги на сцену выходят братья Главкон и Адимант. В своих пространных выступлениях (358Ь-362с, 362е-367е) они возобновляют начатое Фрасимахом нападение на справедливость. Тем не менее, разговор с ними, занимающий Н-Х книги «Государства», не имеет никакого сходства с разговором Фрасимаха. Различие обусловлено характером собеседников: в то время как Фрасимах, по-видимому, ведёт борьбу с традиционным понятием справедливости по внутреннему убеждению, Главкон и Адимант своими ар1ументами в пользу несправедливости стремятся лишь спровоцировать основательное опровержение. По-человечески они убеждены в превосходстве справедливости, но не располагают ар1ументами, необходимыми для её защиты — услышать их они хотят, скорее, от Сократа.

И вот Сократ, уже было подумавший, что завершил разговор (357а), ради братьев Главкона и Адиманта вступает в дискуссию совершенно иного рода: место апоре-тического разговора, сознательно оставлявшего открытым вопрос о сущности (tl ecrTiv) обсуждаемого предмета (347е, 354Ь) и однозначного лишь в своём отказе от ложного понимания справедливости, занимает теперь конструктивный разговор, обнаруживающий небывалое богатство положительных суждений и обоснований, а на обходном пути через учение о душе достигающий, наконец, и определения справедливости (443с-е). Но оба эти разговора — что является чрезвычайно важным — проводятся непосредственно один за другим в один и тот же день в одном и том же кругу. Ясный смысл этой драматургической конструкции таков: Платон даёт нам понять, что за апориями диалогов о добродетели, будто бы не способных сформулировать определения добродетелей мужества, благочестия, благоразумия и справедливости, в действительности кроется систематическое учение «Государства» о душе, государстве и добродетели; и вместе с тем он показывает, что изложение таких «более ценных предметов» (Tipкатера) может состояться только при условии, если собеседники стремятся выказать требуемые для такого наставления черты характера. Однако исключение неподходящих собеседников не имеет ничего общего с охранением тайны: Фрасимаху можно присутствовать при дальнейшем разговоре, он лишь более не является его адресатом. Разговор с ним застрял в апо-ретическом преддверии философии, тогда как Главкону и Адиманту Сократ готов раскрыть сущность (т1 ecmv) справедливости. Но строго ориентированный на адресата (или эсотерический) способ передачи философского знания соблюдается, как мы уже видели выше (ср. с. 196-197), и в общении с ними: к познанию сущности (xi ecmv) блага они не подготовлены, а потому и не допускаются к нему.