Как я разлюбил дизайн

Он был вездесущ. Теплым баритоном пел поэтические баллады. На дискотеках гремела попса в его исполнении (шуточный проект, превратившийся в серию хитов). Он дурачился в кабаре, вышибал слезу в телеспектаклях. Играл главную роль в нескольких необычайно популярных фильмах для детей и юношества.

– Зырь, какие у него кроссовки, – восхищенно шепнул одноклассник.

– Офигеть, он жвачку жует.

Есть такой тип ораторов, которые любят изображать растерянность. В первой же фразе они заявляют, что совершенно не готовы и крайне изумлены столь теплым приемом.

– Это школа, да? – манерничал актер. – У вас тут, поди, торжественная линейка?

Ну да, линейка. Несколько человек шло учиться дальше. Большинство – в техникумы и профучилища. Кто-то оставался на второй год. Перспективы были безрадостными: обувной магазин или какая-нибудь контора. Мама одноклассника работала уборщицей за границей и вытащила сына к себе (он исчез, не попрощавшись, кажется, зимой). Пара пацанов начинала карьеру в преступном мире, и за последний год полиция несколько раз приходила к нашей классной руководительнице.

Актер попросил прощения, что не подготовился. Затем произнес короткий спич, обращаясь к нам и нашим родителям, столпившимся сзади. Речь шла об актерском мастерстве, но содержала более глобальный посыл.

– В этой профессии, – объяснил он, – нужно быть лучшим. Если ты не лучший, то тебя, считай, нет. Запомните. Жаль тратить время на что-то, если ты в этом не самый лучший. Быть вторым нет смысла.

И так далее.

Потом пришла очередь вопросов из зала. Молчание. Напряжение. Только челюсть актера мерно двигалась.

– А вы любите играть… – чувак из восьмого «Б» назвал имя бородатого героя детского суперхита.

– Не люблю, когда мне что-то лепят на лицо! – очередное движение челюсти.

– А можете что-нибудь спеть? – раздался чей-то голос.

– А денежки у тебя, сынок, есть? – ответила вопросом на вопрос звезда.

После чего попрощалась и покинула зал тем же бодрым шагом. За ним бежала директриса с «Хроникой школьной жизни» в руках.

* * *

Мы возвращались домой.

– Что за шут! – повторял отец. – Каких глупостей он вам наговорил! Он должен был объяснить, что у каждой роли есть свой смысл. Актеры второго плана тоже нужны. Следует уважать их труд. Без них нет фильма.

И так далее – мой отец был хорошим и мудрым человеком. Был добродушным, когда слово «добродушный» еще можно было произнести без иронии. И поэтому он ошибался.

В тот день, еще до наступления капитализма, мы получили короткий и содержательный урок о правилах, которые уже вскоре станут обязательными. Нужно быть на самом верху. Торчать во втором ряду нет смысла. Жаль труда, если другие его не заметят.

Кстати, великий актер и не подозревал, что его карьера как раз миновала свой пик. В этой новой эпохе, которую он так метко предвидел и охарактеризовал, сам он как-то потускнел и сник. Его стали ассоциировать в основном с семейным сериалом, где он сыграл слегка нервного, но симпатичного представителя среднего класса.

Ассорти

Кто-нибудь еще это опишет, разложит по полочкам и введет в широкий социальный контекст. В девяностых произошла революция образного мира. Визуальный ancien régime[11] был сметен – без переговоров, без болтовни, без самоограничения. Не было никаких круглых столов и раздела власти. Исчезали графические знаки и шапки газет. Обложки и издательские серии. Упаковки, марки, продукты.

Куда-то делись художники. Никто больше не слушал архитекторов, урбанистов, специалистов по городской эстетике.

Это была революция. Мы хотели всего и сразу. И чтобы много!

* * *

И тогда родился «Принцип „Ассорти“» кондитерской фабрики «Ведель». С тех пор он стал влиять на все сферы жизни. В том числе и на дизайн.

Раньше под названием «Ассорти» продавали пакетик или коробочку с девятью видами конфет. Каждый польский ребенок знал, что самые лучшие – это «Пьеро» и «Сказочные». Шли годы. Пронеслась война. Сменился политический строй, фабрику национализировали и переименовали, а очередные поколения поляков продолжали вылавливать единичные «Пьеро» из шуршащей разноименной массы.

В 1991 году фабрика перешла в руки иностранных инвесторов. Вскоре какого-то гения из маркетингового отдела осенило:

– Посмотрите на график. Чего хотят люди? «Пьеро»? Так дадим им «Пьеро». Много «Пьеро». А «Кофейные» и «Рекорды» – в отставку.

Вскоре на рынок выпустили батончики «Пьеро» – полугодовая порция конфет, завернутая в один фантик. Потом появилось ассорти, состоящее только из «Пьеро», что в некотором смысле посягало на смысл слова «ассорти» и отменяло теорию вероятностей.

Теперь «Пьеро» можно было покупать на развес. Хоть тонну. Правда, следует признать, что ассорти – в традиционном значении – продолжали производить.

* * *

«Вы заслуживаете лучшего, – говорил капитализм. – Все остальное – ерунда. Зато лучшее бесконечно. Его может быть все больше и больше. Все удачное нужно повторять. А потом снова повторять. И снова. Пока не надоест. Без конца. Если что-то кончается – значит, это что-то было недостаточно хорошим».

Бургер изобилия