Как я разлюбил дизайн

Когда время позволяло – а герой текста охотно сотрудничал, – можно было организовать фотосессию на крыше университетской библиотеки (#модернизация), на Гданьском мосту (#брутализм) или возле Дворца культуры (#грязныйпесчаник, #сталинизм).

Под капотом

Часто нас выручал сейм. Я мысленно благодарил Богдана Пневского (132) за элегантный, белостенный интерьер здания парламента. А также неизвестного мебельщика, обившего кресла в зале пленарных заседаний. Зеленый плюш, от которого исходил какой-то особый свет, я считал одним из величайших достоинств польской политической системы. Кроме того, шанс получить чистый кадр и интересные цвета давали телевизионные конкурсы талантов или мессы с епископами в золотых одеяниях. Только телевидение и Церковь способны позаботиться о заднем плане (что как-то объясняет состояние общественной жизни в Польше).

Во всяком случае, я понял проблему фигуры и фона. К черту фигуру. Дайте мне только какой-нибудь приличный фон… Я бы тогда все отдал за кусок ровной стены! Или за огромный апокалиптический пылесос.

Вж-ж-ж-ж-ж-ж!

* * *

В Польше шкаф ассоциировался с Фрейдом (из-за афоризма Слонимского (133)). Не то. Он должен быть символом модернизма. В 1923 году Ле Корбюзье писал:

Требуйте гладкие стены в спальне, гостиной и столовой. (…) Покупайте только практичную мебель, ни в коем случае не декоративную. (…) Храните свою коллекцию в ящиках или шкафчиках. (…) Чтобы держать паркет в чистоте, уберите мебель и восточные ковры.

Вж-ж-ж-ж-ж-ж! Заодно Корбюзье перечислял дозволенный инвентарь:

Комната: открытая поверхность, кровать для отдыха, стул для свободной работы, шкафчики, чтобы быстро уложить все in its right place[19].

По всей видимости, современная архитектура началась с желания иметь стену и шкаф. Одно следует из другого. Чтобы иметь чистую стену, тебе нужно куда-то упаковать весь бардак. Ле Корбюзье хотел научить человечество складывать вещи на свои места. In its right place!

* * *

В первом номере ежеквартального журнала польских модернистов Praesens Шимон Сыркус (134) воодушевленно писал:

В гардеробной важнейшая мебель – шкаф (а не шкаф-коробка деревянная). Грамотно встроенный, сконструированный специально как аппарат для хранения вещей самых разных категорий, современный шкаф отличается тем, что занимает мало места и при этом очень вместителен. Под каждую разновидность одежды отведена соответствующей формы часть шкафа, тогда каждую вещь можно легко убрать и так же легко достать. Шкафы сейчас изготавливаются фабричным способом как из металла, так и из дерева. С каждым днем появляются новые усовершенствования: другая система перегородок, еще один тип дверных петель, изменения в системе жалюзийных дверей и т. д. и т. п. Все инновации просто невозможно перечислить (…).

На той же странице была еще выдержка, выделенная курсивом: «Промышленность помогает архитектору достичь одну из целей архитектуры – порядка и следующей из него красоты».

* * *

Через два года после публикации Сыркуса почтенная пани Мария Морозович-Щепковская (135) писала:

(…) мы уничтожили бесславные для нас символы несвободы, православные церкви, обелиски, памятники царей и кайзеров – из интерьеров наших домов мы также должны устранить безапелляционные венский сецессион, плюш, берлинские ковры, барахло разного рода и происхождения (…). [В]едь у нас есть собственный язык – польское декоративное искусство.

Сторонники национального стиля боролись с космополитизмом (грязным, злым, беспорядочным). Они собирались выкинуть вражеские диваны и обставить дома древнепольскими скамьями и табуретами. Повесить на стены килимы (136) с народными узорами.