Как я разлюбил дизайн

Если бы дизайн придерживался составленного Рамсом декалога, он был бы тем еще занудой… Инновационный, практичный, честный, красивый, деликатный, совершенно простой и неравнодушный к проблемам окружающей среды – ОК, парень, я могу за тебя проголосовать. Ты из какого списка?

Мой будильник тоже был красивым, простым и до боли честным. Особенно в семь утра – высказывал всю правду прямо в лицо.

Но его ни при каких обстоятельствах не следовало отдавать в руки часовщика. После ремонта на мягком пластике появлялись следы рысьих когтей – глубокие, непроходящие шрамы. Я злился на варвара с увеличительным стеклом в глазу и на себя за то, что отдал на растерзание такой красивый, утонченный и минималистичный предмет. Пусть бы он не ходил. Лучше бы показывал точное время два раза в сутки, чем изо дня в день демонстрировал раны.

Я считал, что будильник нарушил седьмую заповедь Рамса («будь постоянным»). Теперь я думаю, что мои часы просто не хотели, чтобы их открывали.

* * *

В разработках для Apple дизайнер Джонатан Айв шел по проторенной дорожке. Он создавал все более монолитные объекты, непроницаемые, единственные в своем роде. Доказывая, что дизайн электронных гаджетов не опускается до незамысловатости и простоты обслуживания. Гаджеты – лишь средства. Самое главное – чтобы мы не запускали внутрь свои пальцы.

Лысеющий мужик с четвертого этажа мог рыться внутри своей «сирены». Гик с перхотью, айтишник, амбициозный читатель журнала «Байтек» (140) бесстыдно добирались до жесткого диска компьютера.

С этим покончено. Хватит. Больше никаких заглядываний под капот. Никакого стука по клавишам. Мы можем только водить пальцем по экрану. Прижимать нос к стеклу и смотреть, что там, по другую сторону.

Наши сокровища теперь находятся где-то в другом месте. Неизвестно даже, кому они принадлежат. Зависли в облаке. Планшет – не коробка для наших вещей, а компьютер перестал быть ящиком. Он превратился в стекло.

Размещенные на рабочем столе фотографии пейзажей, облаков, галактик создают иллюзию, будто смотришь в окно или иллюминатор.

С помощью камеры мы можем превратить телефон и планшет в видоискатель, через который смотрим на окружающий мир. Особенно на обед. Кофе. Милые выходки наших малышей.

Рамки становятся все тоньше. Компьютер превращается в разноцветный витраж.

В конце пути электронные приборы должны исчезнуть, раствориться, дематериализоваться. Стать воздухом, которым мы дышим. Дизайн бросает вещи и устремляется к бестелесности. Обещает нам вознесение. Материальный мир остался в Шэньчжэне (141).

«Гэлакси-500»

Действие рассказа «Легенда о прекрасной Юлинке» (142) происходит в шестидесятых годах. Это материал на скромный и не слишком длинный фильм в жанре роуд-муви: главная героиня приезжает в Чехию, чтобы вернуть остатки семейного имущества, и встречается с людьми, которые знали ее мать и отчима. Она вынуждена – как пишет Грабал – ходить по собственным коврам и выслушивать объяснения:

(…) адвокат нахмурил щеточки бровей (…) и сказал, что его руки чисты, что, конечно, все эти вещи ему приносила моя мать, все эти персидские ковры, этот мейсенский и севрский фарфор, эти голландские оригиналы и эти столовые приборы и сервизы (…) но все это он, семейный адвокат, использовал лишь затем, чтобы поначалу отсрочивать депортацию семьи Кримов, а потом чтобы в войну отправлять всей семье посылки в концлагеря (143).

В тексте Грабала несколько десятков раз звучит название автомобиля, на котором путешествует Юлинка:

Двенадцать часов назад колеса моего «Гэлакси-500» пересекли государственную границу.

(…) я, Юлинка Кримова, приехала на «Гэлакси-500» в страну впервые с тех пор, как…

Я вышла, юркнула в «Гэлакси-500», положила руки и голову на руль.

А «Гэлакси-500» подчинялся моим уверенным рукам, я ехала по пражским улицам…

И так далее.

Героиня приезжает из Лондона. В тексте проскальзывает упоминание о Париже. Можно ожидать, что она будет путешествовать на одной из европейских марок. На «Остине», на одной из моделей «Форда-Англия», на «Симке», «Ситроене» или «Пежо».