Как кошка смотрела на королей и другие мемуаразмы

Раз уж зашла речь о цензуре, не могу коротко не упомянуть еще одну вопиющую историю. Она произошла с издательством «Книга» и рассказана в книге моего папы «Человек книги. Записки главного редактора». Но, возможно, кто-то не читал эту книгу или не запомнил этот эпизод. А он в своем роде «образцовый». В конце 1983 года «Книга» выпустила сочинение Натана Эйдельмана «Последний летописец» – о создании «Истории государства Российского» Карамзина. В 1983 году и Карамзин, и Эйдельман были равно подозрительны и на плохом счету у высшего начальства. И оно, начальство, хотя книгу и пропустило в печать, но явно желало к чему-нибудь придраться. А замечательный книжный дизайнер Виктор Корольков, сам того не ведая, эту задачу облегчил: он расположил вкладку с иллюстрациями не в середине книги, где ее еще надо отыскать, а в самом начале. Впрочем, так делал не он один; например, в «Искусстве» в 1986 году вышел сборник статей Шарля Бодлера «Об искусстве», и там тоже иллюстрации в начале, но от этого никакого скандала не произошло. Дело в том, что Корольков не просто поставил иллюстрации (по преимуществу портреты) в начало книги; он придумал для некоторых из них «манихейское» расположение: слева положительный герой, справа отрицательный. Слева декабрист Никита Муравьев, справа церковник архимандрит Фотий, слева Вяземский, справа Булгарин, слева Пушкин, справа Аракчеев. И вот именно это произвело скандал и стало предметом разбирательства на высшем уровне, от которого издательство лихорадило чуть не несколько месяцев. Нормальному сознанию даже трудно понять – а в чем, собственно, криминал? А в том, что на одном развороте, рядом оказались наш светлый прогрессивный Пушкин – и жуткий крепостник Аракчеев! И Аракчеев, видимо, своим соседством компрометирует Пушкина и бросает на него тень. В результате заведующей редакцией Тамаре Владимировне Громовой, которая, собственно, и привела Эйдельмана в издательство, и редактору книги Эдварде Борисовне Кузьминой был объявлен выговор, а папу «спасло» то, что он в момент подписания книги с иллюстрациями в печать лежал в больнице между жизнью и смертью, и его всего-навсего лишили премии.

Если бы ты не спросил…

Эту историю я слышала от замечательного переводчика с японского Виктора Соломоновича Сановича и даже пересказала в некрологе, который мне, к великому сожалению, пришлось сочинять после его смерти в августе 2020 года. Но она так хороша, что не грех ее повторить здесь. Издательство «Художественная литература», середина 1970‐х годов. Готовится в «Библиотеке всемирной литературы» большой, толстый том зарубежной поэзии XIX века. И там среди нескольких сотен стихотворений одно – в переводе Ходасевича. Который, разумеется, как белоэмигрант и антисоветчик, в Советском Союзе не издается и упоминания его не приветствуются. Редактор, готовящий том, очень хочет напечатать перевод Ходасевича, но боится последствий. И идет к главному редактору – человеку незлому и по тогдашним меркам достаточно либеральному – советоваться, можно ли опубликовать вот это одно стихотворение в переводе Ходасевича. Главный редактор смотрит на него с тоской и злобой и говорит: «Ну если бы ты не спросил, то было бы можно. А раз спрашиваешь, то я говорю: нельзя».

Историческая халява