Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Нет понимания, как популяризировать поэзию – потому что никто не может сформулировать зачем. Как заметила Ирина Роднянская в ходе круглого стола «Поэзия ХХI века: жизнь без читателя?», для начала неплохо бы уточнить, «что нас в первую очередь беспокоит: то, что многообразная и талантливая поэзия, не находя должного читательского отклика, оказывается в страдательном положении, или то, что читательская аудитория несет урон, лишаясь этого изрядного богатства»[83]. Кажется, поэты просто путают личные тревоги и сомнения со «страдательным положением» всей поэзии, травму аудитории «Афишы» видят в том, что она еще не знакома с их стихотворениями, а должный уровень отклика обеспечивают собственными комментариями.

Как-то ушло на задний план, что у читателей могут быть свои тревоги и сомнения по поводу стихов, а вопрос «Как это написано?» – вообще не главный. Познавательная рубрика «Афишы» имитирует диалог с людьми за пределами литературного сообщества, но предмет диалога больше интересен тем, кто внутри. И авторские комментарии о «магии создания текста» фактически говорят о стихах, забывая про поэзию, игнорируя волшебство эмпатии, возможность посмотреть на мир другими глазами и подумать на другом языке, словом, всю магию после создания текста.

Евгения Коробкова О том, как мычат на рэперском русском [84]

«Все, что нам нужно, – кекс, компотики, кекс, компотики». Так пел вчера казахстанский рэпер Бахтияр Мамедов, он же Jah Khalib на недавнем концерте в Москве. «Кексом» и «компотиками» он заменил слова «секс» и «наркотики». Но мог бы и не менять. Потому что я уже давно не различаю в песнях слова и давно не понимаю, на каком языке поют современные исполнители. Особенно рэперы.

Наши филологи страдают по разным поводам. То по поводу того, что в русский много заимствований проникает. То по поводу того, что в соцсетях переписываются не буквами, а пикчами. А по поводу звучания нашего языка почему-то никто особо не беспокоится. А жаль. Что-то наш великий и свободный приобретает какие-то нерусские интонации. Становится бубняще-стеснительным, нечленораздельным. Новую манеру произношения задают современные хиты. Если не знать, что поют по-русски, ни за что не догадаешься. Будто одновременно в нос, через одно место и толстый слой трусов.

Возьмем рэпера Басту. Он отменяет в языке ударную гласную «а». Везде, где нужно петь «а», он поет «о». Здоровенный мужик, в бороде, а поет так: «Пожелай мне удачи, Момо, Момо, как лучик света».

Ну, допустим, окончания у нас всегда глотали, но теперь проглатываются уже не окончания, а предпоследняя гласная окончания:

«Покажи мне, детка, Калифорню, я это навсегда запомню», – так канючит рэпер Элджей, у которого не только «с глазами что-то не так», но и с дикцией не так. Он всю песню булькает, а потом вдруг вспоминает про Калифорню.

(Позволю себе лирическое отступление. Песня еще показательна с точки зрения распределения гендерных ролей. Ладно бы мужик пел «я покажу тебе Калифорню», а то ведь просит, чтобы его, убогого, баба свозила показать эту самую Калифорню. Видимо, расчет на то, что тетки – существа жалостливые, обычного мужика в Калифорнию вряд ли свозят, а того, кто даже говорить нормально не умеет, пожалуй что и возьмут.)

Исчезают согласные на конце слов. Не знаю, как вас, а нас на хоре еще заставляли четко произносить согласные. Теперь вроде и не надо согласных.

Не к ночи помянутый Баста поет «темнаяно» вместо «темная ночь», а Джа Калиб в популярном хите, несущемся изо всех утюгов, поет «контрО» вместо «контроль».

Пока Баста отменяет ударную «а», казахстанский исполнитель Скриптонит отменил ударную «е». Вместо нее повсюду «и»: «Здись собрались вси, кого я любИл… но дом не опустИл».

Со Скриптонитом отдельная песня.

«О если б мычанием протяжным сказаться душе можно было», – писал в позапрошлом веке поэт Дмитрий Минаев. Стало можно и мычанием протяжным. У Скриптонита вообще неважно, о чем поется, потому что ни одного слова не понятно, кроме протяжного мычания и местами отчетливого «сучки».

В условиях плохой дикции совершенно незамеченными в тексты вписываются всякие маты и полуматы. Как, например, у белоруса Леонида Вакальчука в хите, где на протяжении всей композиции можно разобрать только «банда», «панда» и «гепарда». Или у певицы Гречки. Что произносит Гречка вместо согласных – вопрос к орофоэпистам. Когда слушала ее песню «Золотой марафон», сильно удивлялась фразе «болты в глазах как огурцы, ночью и днем». Думала, надо же, какой интересный образ. Потом оказалось, что это никакой не образ интересный, а дикция интересная. Поет она не «как огурцы», а «отходосЫ».

Про то, что в современных песнях не приветствуются слова больше двух слогов и то, что длинные слова рубятся как угодно, – даже говорить не буду. Можно догадываться и удивляться, что означает фраза «Как много разных лес при виде котлет бросали подруг».