Как пингвины спасли Веронику

Она выглядит польщенной, будто я сделал ей комплимент.

Терри сидит на полу, пытаясь втиснуться в свои непромокаемые штаны.

– Можешь подать мне шипованные ботинки?

Я изучаю их с притворным ужасом:

– Ими можно кого-то покалечить.

Она забирает ботинки, надевает их на ноги и затем делает выпад ступней в мою сторону. Острые шипы рассекают воздух. Терри хихикает, как ведьма.

– Хорошая попытка, но кровожадность никак с тобой не вяжется, Терри.

Я натягиваю куртку и запасные унты Майка. Кстати, Майк никак не отреагировал на то, что я их одолжил у него.

– Вы идете вместе? – спрашивает Майк, появляясь в дверном проеме. Мне становится не по себе от его тона.

– Ему нужно выходить хоть немного, – говорит Терри. – Веронике ведь уже лучше. Я подумала сводить его в северную часть колонии. Он там еще не бывал, и я думаю, это его последний шанс. Заодно проверим, как поживает Уголек.

– Хочешь с нами? – спрашиваю я.

– Нет, оставлю вас. Мне все равно надо изучить несколько проб гуано.

Мы забираем Пипа из комнаты Вероники. Терри говорит, что нужно как можно чаще водить его к другим пингвинам. Совсем скоро он должен будет вернуться в их общество и начать самостоятельную жизнь. Иногда мы приводим его в «ясли» – так они называют группу птенцов пингвинов, которых оставляют вместе, пока родители-пингвины отправляются на рыбалку. Пип чувствует себя все смелее и смелее. Он катается на животе с другими птенцами, играет с ними в догонялки, прыгает по лужам и все такое. Каждый раз, когда мы берем его с собой, мы обещаем бабуле, что будем за ним присматривать. Не знаю, как она собирается расставаться с этим пингвином.

Мы с Терри идем медленно. Пип слегка отстает и идет позади нас, как неуклюжий щенок. Сегодня не холодно, а скорее свежо. Снег лежит пятнами. В каких-то местах это небольшие сугробы, напоминающие зефир, а в других он напоминает полупрозрачную ткань, из-под которой просвечивают листья травы и камушки.

– Надеюсь, ты не жалеешь, что приехал сюда, – прерывает молчание Терри. – Если бы мы знали, что Вероника такой боец, мы никогда бы не заставили тебя сюда ехать.

Я поднимаю глаза к небу. Оно сегодня сероватого оттенка и кажется шершавым.

– Терри, все в порядке. Вы все правильно сделали.

– Разве? Никогда не могу с уверенностью так думать.

Бабуля сказала Терри и остальным, что собирается взять финансирование их проекта на себя. Они были так благодарны, что потеряли дар речи. Даже Майк. Хотя от этой щедрости становится даже как-то неловко, не правда ли?

– Пожалуйста, знай, что я никогда ни о чем не просила Веронику, – настаивает Терри. – И я правда не ожидала, что она отдаст нам все свои деньги, даже когда она упомянула о своем намерении. Ты ведь не думаешь, что я злоупотребила ее доверием?

Терри даже не подозревает, какая она замечательная.

– Боже, Терри, конечно нет! Я думаю, что все было совсем наоборот! Ты всегда была искренней и доброй и…

Настал мой черед останавливаться посередине фразы. Я смотрю на нее и вдруг чувствую себя очень необычно. Не знаю, что произошло. Как будто что-то поменялось. Ведь обычно мы чувствуем себя совершенно свободно друг с другом.

Я начинаю тараторить:

– Ты столько для нас сделала – помогла нам с бабулей поладить. Ты одна смогла растопить ее сердце, убедить ее открыться тебе. До этого она не доверяла даже своей помощнице Эйлин, с которой провела вместе столько лет.

Это важно. Теперь я понимаю, как сильно хочу, чтобы бабуля Ви была частью моей жизни. Мои мама и папа покинули меня, оставили одного – каждый по-своему. Но моя бабуля, она ведь нашла меня, верно? Ей на это потребовалось немало времени, но все-таки она меня нашла!

Мы дошли до вершины, из-за облаков выглянуло солнце. Вдали, на поверхности озера в форме медальона, солнечные лучи образуют полосу света.

– Знакомство с бабулей стало для меня настоящим откровением, – говорю я Терри. – Может, было безумием вот так взять и приехать сюда, но я рад, что сделал это. Если бы я остался в Болтоне, то никогда бы всего этого не увидел.

Я обвожу рукой пейзаж вокруг: горные вершины на горизонте, разноцветные пятна лишайника, покрывающие скалы, колонию пингвинов, растянувшуюся на сотни метров перед нами – самый настоящий пингвиний мегаполис, полный жизни, любви и боли.

– К тому же, если бы я не приехал в Антарктиду, я бы никогда не встретил…

Я замолкаю и осознаю, что смотрю прямо на нее, и гадаю, чувствует ли она то же самое. По ее взгляду трудно сказать. Какие у нее сияющие, бездонные глаза. Я мог бы утонуть в них… Чтобы этого не произошло, я поскорее отворачиваюсь к Пипу и раскрываю объятия, пока наш крылатый друг старается догнать нас.

– …не встретил бы этого малыша!

Я обнимаю Пипа. Он издает удивленный писк. Я падаю на спину и поднимаю пингвиненка в воздух. Держу его на весу так, как будто он летит, его короткие лапы торчат, а крылья выгибаются. Из клюва пингвина доносятся булькающие звуки, как будто он тоже смеется. Терри снимает фотоаппарат с плеча и направляет на нас объектив, чтобы поймать момент.