Как пингвины спасли Веронику

– Они не приедут. У них срочный вызов. Они говорят, что Веронику надо держать в тепле и уюте, а больше ничем помочь они не могут.

– Должно же быть хоть что-то! – кричу я. Господи, это невыносимо.

Майк отрицательно качает головой.

– Они в очередной раз подчеркнули, что Вероника – пожилая женщина, и намекнули, что лучше всего дать ей уйти с миром. Мне очень жаль, Патрик.

Он говорит искренне. Терри подходит ближе и обнимает меня. Должен признаться, так действительно легче. Но в полной мере насладиться моментом мне не удается. Невыносима даже мысль о том, что бабуля снова на волосок от смерти, теперь, когда мы думали, что худшее позади. Я уже позволил себе поверить, что мы сможем начать все сначала. Я хотел приготовить ей самый лучший лимонный пирог из поленты и внимательно бы слушал ее, а не переживал из-за Линетт. Чертова Линетт! Теперь мне плевать на нее с высокой колокольни.

Поверить не могу, что бабуля при смерти, ведь мы только начали узнавать друг друга. Я внезапно понимаю, и это осознание буквально сбивает меня с ног, что моя жизнь больше никогда не будет прежней.

51 Патрик

Остров Медальон

Может, и хорошо, что врачи не приехали. Они бы очень разозлились, окажись они здесь. В тот день бабуля буквально умирала у нас на руках, но на следующий день уже была намного бодрее. По крайней мере, она смогла выпить немного бульона и обменялась со мной парочкой слов.

Но что случилось после?

На следующий день ей снова стало хуже. Она лежала в кровати без движения, не ела, не пила, не реагировала на речь. Снова одной ногой в могиле.

Она как будто игрушка йо-йо. Это сводит всех с ума. Сегодня она ест как слон и полна энергии и сил, а завтра лежит трупом и не может пошевелиться. И когда мы уже смирились с тем, что находимся на антарктическом смертном одре, она встает и говорит, что голодна и с ней снова все в порядке. Я просто не понимаю. Что, черт возьми, происходит?

– Она не дает нам расслабиться, не так ли? – сказал мне Дитрих после третьего цикла смертей и возрождений.

– И не говори, дружище, – ответил я.

Я написал Гэву электронное письмо и все рассказал. Он ответил «Держись, приятель, сделай все правильно». Маленькая Дейзи передала спасибо за рисунок пингвина и прислала фотографию, где она стоит с рисунком в руках. Я напечатал фото и показал его Диту, он растрогался. Затем я показал бабуле Ви, и она взбодрилась от одного взгляда на девчушку. Но потом опять поникла.

Горе – странная штука и в обычное время. Но еще хуже, когда вам кажется, что все плохое позади, а на самом деле оно поджидает вас за следующим поворотом. Это похоже на эмоциональные качели. Тебя постоянно переполняют эмоции. Живот скручивает болезненный спазм, вы тревожитесь, у вас кружится голова, нарушается сон. Я начинаю жалеть, что под рукой нет косячка.

А еще есть Терри. Никогда не думал, что смогу испытать такой спектр чувств за такой короткий срок. Она утверждает, что чувствует то же самое. И хотя мы понимаем, что это ненадолго, но мы не может сдерживать свои чувства. Мы пытаемся быть благоразумными, пытаемся притворяться, что лишь ищем друг в друге утешение, но я знаю (и она знает, что я знаю) – все намного серьезнее.

Впереди столько боли и страданий, они так и ждут, когда уже можно будет навалиться на меня. И я направляюсь прямо в их объятия. Даже если бабуля выживет, я буду разбит, потому что буду вынужден попрощаться с Терри навсегда.

Но выживет ли бабуля? Корабль, который должен был забрать нас домой, прибывает на остров Медальон уже завтра, но, честно говоря, я понятия не имею – уплывем мы на нем или нет.

52 Вероника

Остров Медальон

Я всегда придерживалась философии «кто не рискует, тот не играет». Я рассказала всю правду моему дорогому Пипу вчера вечером, когда люди ужинали. Пипу нравится, когда с ним разговаривают, он внимательно ловит каждое слово. Дослушав мой рассказ он задумчиво почесал затылок лапой, и я уверена: мой коварный план пришелся ему по душе.

Последние несколько дней мой внук и трое ученых беспрестанно суетились, консультировались с врачами по рации и по очереди дежурили у моей кровати. Дитрих снова начал читать мне «Большие надежды», а Майк ежедневно оповещал, сколько градусов по Цельсию на улице.

Тем временем я внимательно отсчитываю дни. Слежу за тем, что я ем и как (благодаря своей косметичке) выгляжу. Я наблюдаю. И слушаю. Я поняла, что если постараться, то я могу великолепно разбираться в людях.

Терри и Патрик дежурят у моей кровати. Они обмениваются многозначительно взглядами, когда думают, что я сплю, и шепчут друг другу ласковые слова. Иногда воцаряется тишина. Я сдерживаюсь и не открываю глаза, но уверена, что в это время они целуются.