Как пингвины спасли Веронику

Вчера я немного подкрепилась, и сегодня придется еще немного потерпеть, чтобы добиться своего. Я не собираюсь сегодня есть. Совсем. Я достаю жидкость для снятия макияжа из прикроватной тумбочки и смываю макияж. Смотрю на себя в зеркало. Да, так я выгляжу более болезненно. Мы должны уехать сегодня днем, но на случай, если у кого-то еще остались сомнения на этот счет, мне придется перейти в наступление. Все пошли завтракать и оставили меня в одиночестве на целых десять благословенных минут. Я тихонько выбираюсь из постели и переодеваюсь из своего шерстяного клетчатого халата в шелковое фиолетовое неглиже, которое, я полагаю, добавит ситуации драматизма. Затем я аккуратно устраиваюсь на полу. Волосы торчат во все стороны. Голова повернута набок. Я медленно вытягиваю ступню, и мне удается дотянуться до стакана с водой на прикроватной тумбочке… я толкаю его дальше и дальше, пока он не падает на пол с оглушительным грохотом.

Слышен топот ног и крики:

– Вероника? Вероника! Что случилось?

И затем:

– О НЕТ! Майн Готт!

И:

– Твою ж мать!

Все это они кричат, увидев меня на полу.

53 Вероника

Остров Медальон

Две с половиной недели спустя

Я здоровая как бык, но всему есть предел, и мое физическое здоровье не исключение. Я наконец-то перестала разыгрывать драму и дала себе как следует восстановиться. Мое (на мой скромный взгляд) прекрасно справляющееся с разными испытаниям здоровье помогло мне добиться своего.

Мы пропустили корабль, который должен был доставить нас на материк. Патрик задержался здесь намного дольше, чем планировал. Этого хватило не только для того, чтобы он смог продемонстрировать свое умение починить какую угодно технику, но и для того, чтобы они с Терри успели по уши друг в друга влюбиться в самом дурацком и старомодном смысле этого слова.

Я выздоровела во второй раз, уже не столь чудесным образом. Я несколько раз прогуливалась до колонии вместе с учеными, Патриком и Пипом за эти две недели. Я испытываю одновременно радость и горечь, когда вижу, как прекрасно мой птенчик ладит с другими пингвинами. Может, мне только кажется, но я готова поклясться, что теперь он смотрит на нас иначе – будто пытаясь понять, являемся ли мы крупными, неуклюжими пингвинами с необычными чертами?

Все птенцы пингвинов подросли и социализировались. Шумная общественная жизнь на острове Медальон идет своим чередом. Это заставляет меня осознать, что мне довелось немало узнать о жизни в обществе с тех пор, как я приехала сюда. И я, Вероника Маккриди, учусь выживать, как и пингвины, несмотря на то, какими суровыми порой могут быть обстоятельства.

Однако я вынуждена смириться с тем, что все может идти чередом и без моего вмешательства. Поэтому сегодня утром я осталась в исследовательском центре, чтобы хорошенько разобраться со своими делами. Мои мысли снова возвращаются к дому, к Баллахеям, что на противоположном конце света. Здесь кажется, что дом – это иллюзия, давно забытый сон, в то время как дикая природа Антарктиды – единственная существующая реальность. Скоро все будет совсем наоборот.

Я вернусь к моей скучной размеренной жизни. Я буду красиво расставлять цветы на обеденном столе, закажу новые кусты из садоводческого каталога и буду корпеть над кроссвордами в Telegraph. Пройдусь вдоль берега со своей тростью, сумкой и щипцами для мусора. И мне не придется надевать термобелье и унты. Буду обсуждать с Эйлин пыль и пауков.

И все же некоторые вещи уже никогда не станут прежними. Мне повезло провести время в компании тысячи пингвинов, чью жизнерадостность нужно обязательно увидеть собственными глазами, чтобы понять до конца. Я жила с тремя учеными в самой южной точке нашей планеты и наблюдала за тем, как они работают. Но что еще более удивительно – я начала делиться своими мыслями и чувствами с новообретенным внуком и получаю от этого огромное удовольствие.

Кроме того, у меня была стычка с птенцом пингвина, и я смогла дважды победить смерть – по крайней мере на время. Такие вещи меняют женщину. Даже если эта женщина уже очень старая и сварливая – такая, как я.

Скоро должен вернуться Патрик. Он сказал, что придет раньше остальных, чтобы приготовить обед (судя по всему, это будет тушеное мясо).

Я слышу, как он входит в дом, и готовлюсь. Едва он снимает пальто и ботинки, как я сразу же затеваю разговор, к которому готовилась последние шесть часов. Я должна сказать все, что нужно, прежде чем успею что-то забыть.

– Патрик, я полагаю, мы уже слишком долго злоупотребляем гостеприимством наших ученых. Скоро мы вернемся на родину. Думаю, ты уже соскучился по Болтону?

Он опускается в кресло.

– Ну, я… Э-э-э. И да, и нет. Трудно сказать.

Я не собираюсь ходить вокруг да около. Мне надо знать наверняка.

– Трудно, да? Понимаю. А Терри тут случайно ни при чем?

Патрик, судя по всему, хорошенько взвесил все за и против, затем сделал глубокий вдох и медленный выдох.

– При чем, – признался он.

– Так я и думала.

Веронику Маккриди так просто не проведешь. Я, может, и старая перечница, но я помню, что такое любить. А еще я прекрасно помню, что такое расставаться.