Как пингвины спасли Веронику

Я успеваю заметить взгляд Марка. Он раздражен, будто подозревает меня во взяточничестве. Именно этим я и занимаюсь, конечно же. Он снова собирается с силами, чтобы произнести речь про мой отъезд. Видимо, решил самостоятельно принимать за всех решения, хотя главный здесь Дитрих.

Я ковыряюсь в еде. Сегодня утром у меня почему-то совсем нет аппетита. Ночью я почти не спала. Мозг никак не мог успокоиться, переваривая события прошедшего дня. Отодвигаю несъедобные бекон и яйцо к краям тарелки, чтобы казалось, будто я почти все съела. Не хочется выглядеть неблагодарной.

– Терри, я тут размышляла насчет этой вашей штуковины.

– Моей штуковины?

– Я же не дурочка, юная леди. Знаю, что вы с Дитрихом и Марком хотите, чтобы я поскорее убралась отсюда и оставила вас в покое.

– Только не Марк, а Майк, – презрительно поправлет этот невежда. Но я игнорирую его.

– Если я останусь тут на три недели, мы все от этого только выиграем. Я смогу вдоволь насладиться обществом пингвинов, а это мое единственное и последнее желание в жизни. Вы же – получите внушительную сумму в качестве оплаты за жилье и в свое время мое состояние целиком, чтобы проект мог существовать и дальше. Кроме того, Терри, вы можете рассказать обо мне в вашем блоге, если захотите.

Терри расплывается в улыбке.

– А, вот что за штуковина, – произносит она.

– Не то чтобы я была фанатом всех этих новшеств в социальных сетях, – продолжаю я, – но разрешаю вам разместить мои фотографии и согласна на интервью или что там еще вам нужно. Насколько я понимаю, вы убеждены, будто это поможет привлечь к блогу больше внимания. Все ради будущего пингвинов.

Крайне редко я бываю настолько великодушной.

– О, спасибо вам большое, Вероника! – восклицает Терри. – Это было бы просто замечательно! Вы сможете привлечь новую аудиторию и подарить блогу новую оптику, которой ему как раз не хватает. Будет здорово!

Она поворачивается к Майку (который не Марк) с видом «я же тебе говорила». Его перекосило от злости. Он бросает приборы на тарелку и резко выходит из комнаты.

Но Вероника Маккриди не из тех, кого можно одолеть дешевыми манипуляциями. Я наслаждаюсь вкусом победы.

Сегодня Терри снова будет моим гидом. Она молниеносно натягивает на себя устойчивую к суровой погоде одежду и ждет меня. Я собираюсь намного медленнее из-за больных суставов восьмидесятишестилетней старухи. Остальные уже давно ушли, когда мы наконец готовы.

– Чем именно они занимаются? – спрашиваю я.

– У каждого из нас есть определенная сфера деятельности. Мы проверяем гнезда пингвинов и фиксируем, где они находятся. Измеряем и взвешиваем некоторых особей. Отслеживаем, какие из них вернулись с прошлого года.

– Как вы понимаете, какие пингвины были и в прошлом году? Надеваете им на лапы кольца, как голубям?

– Нет, – отвечает Терри. – Лапы пингвинов слишком толстые для этого. Мы пробовали этот способ раньше, но у пингвинов развивается инфекция в местах, где кольца натирают кожу. Так что мы вешаем металлический браслет на крыло. На каждом браслете есть номер, чтобы можно было узнать пингвинов, которых мы уже видели раньше.

Как только я выхожу на улицу, воздух наполняет мои легкие до предела. Это очень бодрит. Солнечный свет отражается от снега, вокруг радостно пляшут серебристые блики. На мне темные солнцезащитные очки и сиреневый шарф, который мне дала Эйлин. Еще у меня с собой моя вторая любимая сумочка алого цвета на случай, если понадобится платок или таблетка от головы. И моя тросточка, конечно. Я проворно и быстро перемещаюсь по склону.

Терри, кажется, впечатлена. Сегодня ее щеки еще румянее, на голове шапка со свисающими над ушами кисточками. Выглядит она не самым лучшим образом.

– Вы совсем молоды, – замечаю я. – Вам не одиноко здесь, в Антарктиде, в компании двух не самых обычных мужчин?

– Вообще-то я люблю, когда вокруг меня много пространства, – отвечает она. – Это странно, но такая уж я. Впервые я осознала это много лет назад, когда поехала с друзьями на фестиваль в Гластонбери. Мне нравилась грязь и нравилась музыка. Меня ничуть не смущали вонючие туалеты и холодные ночи в палатках, на которые все жаловались. Единственное, что я не могла вынести – так это толпы людей. Чувствовала себя зажатой в тиски, мне не хватало воздуха.

– Серьезно? Возможно у нас с вами больше общего, чем я думала.

– Да. Не поймите меня неправильно. Я люблю людей, даже очень. Только не могу выносить их в больших количествах. Подключаюсь ко всем этим эмоциям, планам, мечтам и желаниям. Ко всем их ожиданиям. У меня случается передозировка информацией. Знаю, что другим нравится этот информационный шум, но мне он кажется невыносимым.

Девушке удается заинтересовать меня.

– Толпы людей вы не выносите. А пингвины, по-видимому, – совсем другое дело?

– О да! – с энтузиазмом соглашается она. – Не бывает слишком много пингвинов. У них совсем другая энергия, не такая, как у людей. Они более основательные, приземленные. Не мучаются философскими вопросами. Да и проблем у них нет.