Как пингвины спасли Веронику

Она резко разворачивается и направляется к двери, а пингвин все еще выглядывает из ее парки.

Я выхожу вслед за ней.

– Куда вы идете? Что вы собираетесь сделать?

– Убить его.

Я не могу поверить своим ушам.

– Что?

– Я стукну его головой об камень. Это самый гуманный и быстрый способ. Лучше, чем оставить долго и мучительно умирать от голода.

Я в ужасе.

– Вы не можете так поступить!

– Я совсем не хочу этого делать, поверьте мне, Вероника. Совершенно. Но у меня нет выбора. Мужчины сказали свое слово, – печально отвечает она.

Я тяну ее за руку.

– Да, мужчины и правда приняли решение – но обязаны ли вы подчиняться? Скоро вы будете принимать здесь решения. Почему бы не попрактиковаться и не попробовать настоять?

– Нам потребуется поддержка всех четверых, чтобы спасти этого малыша, – отвечает она смирившимся голосом. – И даже я вижу, что это не самая разумная с научной точки зрения идея.

Я теряю ее. Она удаляется с базы.

– Нет!

– Вероника, пожалуйста, не усложняйте все еще сильнее. Мне жаль. Зря я дала вам надежду.

– Нет, не зря. Я это просто так не оставлю. Разумная с точки зрения науки, да?

Что ж, наука может катиться к черту. Наука может сколько угодно действовать себе во вред, мне плевать.

Теперь я начинаю по-настоящему злиться.

– Гнусные, больные, жестокие ублюдки.

– Вероника!

Я отбрасываю палку в сторону и теряю равновесие, но быстро беру себя в руки.

– Вы может быть и ученый, но я им точно не являюсь, как справедливо отмечает Майк. Так что отдайте мне пингвина.

Терри ошалело таращится на меня.

Я протягиваю руки к малышу.

– Ну же. Давайте его сюда. Я сама о нем позабочусь.

– Вероника, вы не сможете.

– Да, Терри. Смогу. Я серьезно. Я приняла решение. Сделаю все необходимое, чтобы спасти пингвиненка, чего бы это ни стоило.

Даже если это будет последнее, что я сделаю на этой земле.

– Вы, конечно, можете мне помогать, если захотите, – уступаю я. – Не как ученый, а как друг.

Я сама себя удивила этим словом.

Очки Терри немного запотели. Ее губы морщатся. Она гладит птенца по голове. Затем резким движением хватает его обеими руками и протягивает мне.

– Ваш пингвин, ваша ответственность?

– Так точно! – говорю я, забираю малыша и прижимаю к себе. Он еле шевелится, крошечный пушистый комочек.

Пингвиненок прижимает голову к моей груди и, кажется, успокаивается. Мое сердце как будто увеличилось в объемах. Теперь, когда я держу его, я понимаю – совершенно нерационально, но точно – что отпустить его будет совершенно невозможно.

Терри наблюдает за нами. Она моргает, чтобы смахнуть слезы. Затем поднимает мою палку, протягивает ее мне и наклоняется ближе.

– Я буду помогать. Конечно, буду, – шепчет она. – Как друг! – Терри улыбается хитрой улыбкой. – Вероника, как, черт возьми, это вам удается? Вы только что заставили меня пойти против разума и правил!

– И послушать свое доброе сердце!

– Вы – сила, с которой нужно считаться!

– Знаю.

Терри снова гладит птенца.

– Пожалуйста, не расстраивайтесь слишком сильно, если он вдруг не выживет.

– Если он не выживет, я хотя бы буду знать, что мы пытались, – отвечаю я ей. Даже не пытаться – вот что непростительно.

– Как мы его назовем? – спрашивает девушка.

Имя тут же возникает у меня в голове. Но я не в состоянии произнести его. Тогда появляется еще одно имя, имя, которое постоянно всплывает в моем сознании последнее время. Прежде чем я успеваю остановиться, с моих губ слетает:

– Патрик.

31 Вероника

Остров Медальон

– Он может жить в моей комнате, – решительно заявляю я Терри по дороге на базу. – Мы устроим ему маленькое гнездышко.

– Вы займитесь его гнездом, Вероника. А я посмотрю, какая рыба осталась у нас в кладовке. Нам нужно как можно скорее его покормить.

Пингвиненок прижимается ко мне. Его ноги обессиленно свисают, головка падает мне на грудь. Я несу его обратно через гостиную, шепча всякие милые пустяки и не обращая внимания на рассерженные лица Майка и Дитриха. Как раз перед тем, как закрыть за собой дверь спальни, я слышу, как Дитрих говорит Майку:

– Оставь ее в покое. Бедная птичка, вероятно, все равно погибнет.

Я прижимаю «бедную птичку» к себе поближе.

– Ты не погибнешь, – уверяю я его. Он не отвечает. Куда я могу его положить? Я осторожно опускаю его на свою кровать, судорожно соображая подходящее место. Малыш в полусогнутом положении, его глаза прикрыты.

Мои пустые чемоданы сложены у одной из стен. Я наклоняюсь, и моя спина поскрипывает в знак протеста; подняв самый маленький чемодан, открываю его на кровати, рядом с изножьем. Выстилаю дно чемодана бирюзовым шерстяным кардиганом с золотыми пуговицами и кладу пушистого сиротку внутрь. Он тут же падает на живот. Розоватая жидкость сочится из под его хвоста.

– Не беспокойся о кардигане, – говорю я ему. – У меня есть еще два таких же в других цветах.