Как рождаются и умирают монстры (СИ)

Помещение, куда они вошли, оказалась довольно просторным, все его пространство делилось на три зоны. Лаунж-зона с диванами и креслами находилась в дальнем углу комнаты. Шведский стол, ломившийся от еды и алкоголя, был справа от входа. А по центру стоял классический покерный стол, обитый темно-зеленым сукном. Сама комната была освещена так же тускло, как и общая зала, разве что над покерным столом висела лампа на длинной цепочке, яркий свет которой позволял игрокам хорошо видеть карты.

Гермиона окинула помещение быстрым взглядом и насчитала около двадцати гостей. Она была права, тут собрались ближайшие сторонники Волдеморта, всех их она знала не только в лицо, но и по имени. Она смутилась, когда поняла, что большинство присутствующих смотрят на нее.

– Ооо, а мы уж думали, вы, парни, не придете!

Амикус Кэрроу восседал за игральным столом, за талию приобнимая на вид совсем юную девушку, сидящую у него на коленях в одном нижнем белье. Девочка почти не шевелилась, только судорожно заламывала пальцы сжатых в замок рук и прикусывала нижнюю губу. Ее явная нервозность, похоже, совсем не беспокоила Кэрроу, который в совершенно расслабленной позе развалился на стуле, свободной рукой удерживая бокал, наполненный то ли шампанским, то ли белым вином. Уровень лицемерия вокруг просто зашкаливал, учитывая, что практически всё, начиная от покера и заканчивая светлыми алкогольными напитками, которые распивали гости, изобрели те, кого Пожиратели Смерти мечтали сжить со свету – магглы.

– Присоединитесь? – продолжил Кэрроу. – Я уже выиграл у Яксли ночь с этой миленькой блондиночкой, – мужчина театрально поцеловал испуганную девочку в плечо, – но был бы не прочь сыграть на мисс Грейнджер.

Гермиона невольно перевела на него взгляд, и Амикус улыбнулся ей, чем вызвал румянец на ее щеках.

– Мы присоединимся, – сказал Долохов, подойдя к столу, и внутри у Гермионы все похолодело.

Он что, собирается использовать ее в качестве ставки?

Ты будешь выполнять мои приказы … даже если тебе будет стыдно или страшно.

Долохов опустился на свободный стул, по правую руку от него сел Роули.

– Но я буду играть на деньги, – произнес Антонин, бросив в центр стола мешочек с галлеонами, и вокруг раздались разочарованные возгласы, – Иди-ка сюда, грязнокровка, – он дернул гриффиндорку на себя, заставив сесть к нему на колени.

– Эх, жаль, ведь мне сегодня везет, – с ухмылкой проговорил Амикус.

– Поэтому и не ставлю что-то ценное, – пошутил Антонин, и остальные мужчины как-то искренне и беззаботно рассмеялись, чего Гермиона уж точно не ожидала от Пожирателей Смерти. Она действительно полагала, что они способны только на злобные усмешки. Ладно, может, все, кроме Долохова, которому, как она теперь знала, не чужды нормальные человеческие эмоции.

На самом деле, если бы не жуткие декорации этого места, то можно было бы подумать, что здесь сидели просто старые друзья, собравшиеся сыграть дружескую партию в покер, чтобы скоротать вечерок.

Пока шла игра, Гермиона старательно изображала покорность и сломленность, как ей говорил Долохов. Поначалу мужчины бросали долгие изучающие взгляды в ее сторону, но постепенно игра увлекла их, и, к облегчению девушки, она перестала интересовать присутствующих вовсе.

За столом сидели также Мальсибер, Треверс и Макнейр, при виде последнего сердце Гермионы сжалось из-за переживаний о Джинни. По приказу Темного Лорда чистокровные рабыни должны родить своим хозяевам детей. Прошло несколько месяцев, возможно, Джинни уже беременна. А если вдруг не беременна, как к этому относится Макнейр?

Лаванда была права, по сравнению с остальными, она живет в настоящей сказке. Она не только не сталкивается с пытками и изощренными издевательствами, что является обыденностью для многих, если не для всех рабынь, но и получает удовольствие от ночей, проводимых в постели Долохова, и также просто от разговоров с ним. Ее «хозяин» прислушивается к ее мнению, его заботит ее состояние, не только физическое, но и душевное. Наверное, никто из порабощенных девушек не может этим похвастаться.

Рассказ, который она услышала в поместье Малфоя, о рабской жизни бывших соучениц, звучал как кошмар наяву, и он давал ей понять, что то, что она увидела здесь, в заведении Нотта, лишь мизерная часть того невообразимого ада, который является ежедневной реальностью для остальных девушек.

А ведь есть еще и мальчики, муки которых в лаборатории (или где там еще этот псих Темный Лорд проводит свои эксперименты?) она даже приблизительно представить не способна. Потерять человечность, стать существом, живущим лишь инстинктом убивать – разве может быть что-то ужаснее? Гермиона никогда особо не верила в жизнь после смерти, но что, если рай и ад существуют? Куда из-за того, что с ними сотворил Волдеморт, попадут ее сокурсники, фактически лишившиеся души?

Жуткие образы стали возникать у нее перед глазами, и Гермиона инстинктивно сильнее прижалась к Долохову, подсознательно ища защиты у, пожалуй, единственного человека в этом сумасшедшем мире, кому было до нее хоть какое-то дело.