Как важно быть серьезным

Джек. Величайшие сомнения. Некоторые обстоятельства, связанные с моим рождением и первыми годами жизни, — обстоятельства, о которых сейчас не будем говорить, — приводят меня к мысли, что на меня в то время не обращали особого внимания. Во всяком случае, обо мне не заботились должным образом… Хотя, конечно, если это вас затруднит или вы считаете, что мне уже поздно креститься…

Чезьюбл. Нет, нет, не думайте, что я из тех, кто отвергает возможность крещения не в младенческом возрасте. Окропление и даже погружение взрослых в купель было достаточно распространенной практикой христианской церкви первых веков.

Джек. Погружение? Вы же не хотите сказать, что…

Чезьюбл. Вам нечего опасаться, окропления будет вполне достаточно; более того, оно предпочтительно. Ведь погода у нас столь переменчива… В котором часу вы хотели бы подвергнуться обряду крещения?

Джек. Ну, я мог бы заглянуть к вам часов в пять, если вас это устроит.

Чезьюбл. Превосходно, просто превосходно! Как раз в это время я собираюсь совершить еще две подобные церемонии. Речь идет о близнецах, недавно родившихся у одного из ваших арендаторов. Я говорю о ломовом извозчике Дженкинсе, бедняга зарабатывает на жизнь тяжким трудом.

Джек. Меня не так уж прельщает перспектива креститься с младенцами, пусть даже и близнецами. Как бы самому не впасть в младенчество. Не лучше ли перенести на половину шестого?

Чезьюбл. Великолепно, просто великолепно! (Вынимает часы.) А теперь, мистер Уординг, позвольте мне покинуть сию обитель скорби. Я хотел бы просить вас не слишком склоняться под бременем безутешного горя. То, что представляется нам тяжкими испытаниями, часто оказывается благодеянием Божьим, но только не в очевидной форме.

Мисс Призм. Мне лично данное благодеяние кажется на редкость очевидным.

Из дома выходит Сесили.

Сесили. Дядя Джек! Как хорошо, что вы вернулись. Но что за ужасный наряд! Прошу вас, пойдите переоденьтесь!

Мисс Призм. Сесили!

Чезьюбл. Дитя мое! Дитя мое неразумное!

Сесили приближается к Джеку, он со скорбным видом целует ее в лоб.

Сесили. Что случилось, дядя Джек? Да улыбнитесь же! У вас такой вид, точно вы страдаете зубной болью… а у меня ведь для вас чудесный сюрприз. Как вы думаете, кто сейчас сидит в нашей столовой? Представьте себе, ваш брат!

Джек. Кто, кто?

Сесили. Ваш брат Эрнест. Он приехал около получаса назад.

Джек. Что за чепуха! У меня нет никакого брата.

Сесили. Ну зачем вы так говорите?! Как бы плохо он ни поступал с вами в прошлом, он все равно остается вашим братом. Неужели вы можете быть настолько бессердечным, чтобы отречься от него? Я пойду позову его. И вы пожмете друг другу руки — обещайте мне, дядя Джек! (Бежит в дом.)

Чезьюбл. Какое радостное известие! Эта телеграмма из Парижа была, надо полагать, чьей-то жестокой шуткой. Кто-то хотел таким бессердечным образом подвергнуть ваши чувства испытанию.

Мисс Призм. Теперь, когда мы уже примирились с этой утратой, его внезапное возвращение к жизни причиняет мне особую боль.

Джек. Мой брат в столовой? Ничего не понимаю. Это полный абсурд!

Появляются, держась за руки, Алджернон и Сесили. Медленно идут к Джеку.

Джек. Боже праведный! (Делает знаки Алджернону, чтобы тот убирался.)

Алджернон. Дорогой братец Джон, я приехал из Лондона, чтобы сказать тебе, что очень сожалею о всех причиненных тебе огорчениях и впредь намерен жить более праведной жизнью. (Джек бросает на него испепеляющий взгляд и не принимает протянутой руки.)

Чезьюбл(обращаясь к мисс Призм). Этот молодой человек не выглядит таким уж неисправимым. Мне кажется, он искренне раскаивается.

Мисс Призм. А мне эти внезапные превращения грешников в праведников не нравятся. Такие люди поступают как диссиденты. Им нехватает приверженности избранному с самого начала пути.

Сесили. Дядя Джек, вы ведь не отвергнете протянутую к вам руку родного брата?

Джек. Никакие силы не заставят меня принять его руку! Его приезд сюда — ужасно недостойный поступок. Он сам знает почему.

Сесили. Дядя Джек, будьте снисходительны. В каждом человеке есть что-то хорошее. Эрнест только что рассказывал мне о своем бедном больном друге мистере Банбери, которого ему приходится так часто навещать. Я уверена — не может быть совсем уж плохим человек, который отказывается от всех удовольствий Лондона, чтобы сидеть у одра больного.

Джек. Ах вот как! Он тебе рассказал о Банбери?

Сесили. Да, он рассказал мне о бедном Банбери и о плачевном состоянии его здоровья.

Джек. Уж этот мне Банбери! Я не желаю, чтобы он говорил с тобой о Банбери, да и вообще о чем бы то ни было. И без этого я видеть его не могу!