Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Прячась за колоннами зеленого мрамора, на которых держалась оконная арка, Никола осторожно выглянул наружу.

Санджак стоял на парапете над самым обрывом и раздувал фитиль аркебузы.

— Господин комендант! — крикнул грек. — В Хусифе совершенно невозможно заснуть спокойно!

— Спите как хотите, но без зеленого света, он под запретом.

— Что за сказки ты рассказываешь, дорогой? — ответил грек. — Зеленый свет еще никому не причинил зла. С ним так приятно беседовать на балконе, когда не спится. Должно быть, кофе в Хусифе скверный.

— Что?

— Мне не спится, — продолжал Никола, стараясь потянуть время, чтобы адмирал получил еще один сигнал.

— Спускайтесь сюда на прогулку.

— Там слишком темно.

— Если хотите, скажем друг другу пару слов на языке ятаганов!..

— Я сломал лезвие своего ятагана, когда открывал слишком заржавевшую дверь.

— Велите друзьям дать вам другой.

— Они спят, как сурки, и мне бы не хотелось их будить и прерывать их сновидения.

— Клянусь всеми болотными пиявками! — взревел комендант, выпрямившись во весь рост на парапете и целясь из аркебузы. — Хватит! Получай!

Темноту разорвала вспышка, и над фонарем, не задев его, просвистела пуля. Мико, который стоял рядом с греком и чудом не был ранен, тоже быстро прицелился и выстрелил. Как мы уже говорили, комендант стоял на краю парапета широкой площадки рядом с кулевриной. Сраженный безошибочной пулей горца, он дважды повернулся вокруг себя, замахал руками, словно пытаясь за что-то уцепиться, потом пошатнулся и, потеряв равновесие, упал с парапета. Из темного провала, где ревело море, раздался страшный крик, повторенный эхом. Второй комендант Хараджи, должно быть, разбился об острые скалы.

— Мертв, — сказал Мико.

— Думаю, да, — ответил Дамасский Лев, с аркебузой в руках подходя к балкону.

На несколько мгновений все стихло, потом откуда-то с края площадки раздался ехидный смех.

— Ах ты, пес паршивый!.. Армянин!.. — крикнул Никола. — Давай высунься, а еще лучше — поднимись на парапет!

Ехидный смешок повторился, и потом его заглушили дикие крики. По лестницам вниз, с факелами в руках, хлынули курды, негры и мулаты, вооруженные саблями, ятаганами, каджарами и пистолетами, вопя что есть мочи:

— Тревога!.. Тревога!.. Гяуры!..

На террасы выбежали перепуганные женщины, разбуженные пистолетными выстрелами, и завизжали так, словно им к горлу приставили ножи. Солдаты Хусифа, численностью не более сорока человек, поскольку многие слуги и пажи не умели обращаться с оружием, прибежали на площадку и встали в круг, угрожающе вопя, но тут чей-то властный голос их остановил. Это был Хасард, который вышел из тени, собираясь занять место несчастного коменданта.

— Остановитесь! — крикнул он. — Санджак был убит гостями султана, и теперь командование принимаю я. Отойдите от зеленого луча и идите за мной. Сейчас мы посмеемся.

— Это ты посмеешься, грязный шпион? — крикнул Никола. — Только высунься, и первая пуля из моей аркебузы будет твоя!

— А я тебе отвечу ядром из кулеврины, — дерзко ответил армянин, вдруг сразу осмелев.

— Только попробуй, и мы тебя отправим в Константинополь отведать прелестей посадки на кол.

— Ну погоди же…

^{Сраженный безошибочной пулей горца, комендант замахал руками, словно пытаясь за что-то уцепиться…}

Солдаты спрятались под защиту двух кулеврин, за редут, который возвышался перед дворцом со стороны лестницы, ведущей к морю.

— Убирай фонарь!.. Хватит!.. — крикнул Дамасский Лев.

Никола уже собрался выполнить приказ, когда прозвучали два выстрела из аркебуз, и зеленые стекла фонаря разлетелись вдребезги. Мулей-эль-Кадель отчаянно вскрикнул:

— Теперь мы пропали!

Зеленые стекла сыпались на пол, подскакивая и разбиваясь на мелкие осколки.

Грек, который и сам чуть не получил пулю, убрал с подоконника только каркас фонаря.

— Да чтоб ваш Магомет поджарился на огне!.. — крикнул он. — Не осталось ни одного стеклышка шириной в ладонь!

— Значит, третьего сигнала подать мы не можем, — сказал Мулей-эль-Кадель, нервно расхаживая по залу.

— А это необходимо, сынок? — спросил паша.

— Да, отец. Третий сигнал должен был означать крайнюю степень опасности, а теперь мы его не подадим.

— Но два сигнала мы все же подали.

— Первый должен был означать: все в порядке, второй: не прекращайте патрулировать, а третий: спешите на помощь. Так мы договорились с адмиралом.

— И ты думаешь, без третьего сигнала эскадра не пойдет к Хусифу?

— Нет, не пойдет.

— Где же теперь найти еще один фонарь? — в ярости щелкая суставами пальцев, спросил грек. — Ведь Санджак говорил, что их должно быть четыре или пять. Помнишь, Мико?

— Да, он так сказал этому чертову армянину.

— Где они хранятся?

— Даже не думай, Никола, — сказал Дамасский Лев. — Ты что, хочешь пойти искать по залам и складам, когда там полно курдов и негров?

— Но, господин, мы должны подать третий сигнал, если хотим, чтобы адмирал забрал нас.