Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Тогда сбросьте его из окна, чтобы курды отрезали ему голову, а тело вышвырнули в скалы.

— Он еще теплый, мы сидим вокруг и молимся, — отозвался Дамасский Лев. — Поговорим об этом завтра утром!

— Кулеврины к бою! — рявкнул армянин.

— Стреляй, стреляй! — крикнул Никола. — Ты только разрушишь дом своей хозяйки. А что до нас, мы соберем пули и станем играть ими в зару.

— Пальцы обломаете!

— Об этом не беспокойся. Мы тут в полной безопасности, сидим считаем пушечные выстрелы.

В комнате остались только паша, его сын и Мико. Четверых венецианцев поставили охранять две двери, ведущие на лестницу, опасаясь, что могучие негры примутся рубить их топорами.

— Будем держаться ближе к стенам, — сказал Никола, — и тогда нам нечего будет бояться. Чтобы пробить эти стены, нужны тяжелые бомбарды, а не кулеврины. Они и эту комнату, и другие приведут в ужасное состояние, но Хараджа заплатит. Внимание! Вижу огонек большого запала за редутом.

Все отошли от распахнутого окна. Спустя секунд пять-шесть на редуте вспыхнул огонь, и над морем прокатилось эхо от выстрела. Трехфунтовое ядро влетело в окно, одним своим ревом перебило все стекла и угодило в роскошное венецианское зеркало, стоявшее у стены, пробив большую дыру в стене.

— Зара! — крикнул грек, осторожно подойдя к окну. — Я выиграл партию, Хасард, и твоей хозяйке придется заплатить!

— Заплатить за что? — отозвался армянин, не высовываясь из укрытия.

— За большое венецианское зеркало, в которое попало ядро. Я не венецианец, но думаю, не ошибусь, если оценю его по меньшей мере в сотню цехинов. Так-то ты блюдешь интересы своей хозяйки, Хасард?

— Да чтоб передохли все демоны на земле! — взвыл армянин. — Зеркало?

— Большое, то самое, что так красиво сияло рядом с кроватью. Надеюсь, ты его помнишь. Сто цехинов!.. Но Хасард богатенький, он может себе позволить такую роскошь, правда, приятель? — крикнул Никола.

— Ну глядите, я вас достану!

— Да что ты нам сделаешь? Сдерешь с нас шкуру, чтобы на нас поупражнять свое перо?

— Я сброшу тебя со скалы!

— Сначала доберись до нас!

— Сдадитесь как миленькие, это я вам говорю.

— Перед вами писака, который воображает, что вот-вот станет грозным и ужасным, — расхохотался Никола. — С пером воином не станешь, дружок, даже если это перо сказочного гуся.

— Сдаешься или нет?

— Еще чего!.. В Хусифе так хорошо!

— А что вы будете есть завтра?

— Как — что? Спустимся в кухню, и, если повара нас не накормят, мы их перебьем.

— Ну это уж слишком! — заорал Хасард, который, казалось, сейчас лопнет от злости. — Еще один выстрел! Уничтожим этих мошенников! Никакие они не посланцы султана! Говорю вам, это христиане!

— И паша Дамаска тоже? — спросил грек.

Хасард не посчитал нужным ответить.

— Ладно, приготовимся ко второму залпу! — сказал Дамасский Лев. — Интересно, что они разнесут на этот раз? Кровать моего отца?

В этот момент появился Мико, который отлучался ненадолго, чтобы посмотреть, как обстоят дела у венецианцев, охранявших с оружием в руках забаррикадированные двери.

— Господин, — сказал албанец изменившимся голосом, — нас атакуют с двух сторон.

— Курды полезли по лестницам?

— По большей части негры, синьор. Курды умеют только стрелять и от кулеврин не отойдут.

— Уж лучше бы это были курды, они не такие здоровенные, — заметил Мулей-эль-Кадель. — Они пошли в атаку с топорами?

— Пока нет, синьор, но думаю, они скоро начнут ломиться в двери. Они уже на лестнице, и слышно, как они переговариваются.

— Всю мебель пустили в ход, чтобы забаррикадироваться?

— Да, синьор, и потом — двери очень крепкие, на мощных петлях, и на каждой по три засова, — ответил Мико. — Однако если…

В комнату через окно, где уже не было стекол, влетело еще одно ядро, угодив прямиком в старинную картину, отколов кусок стены и подняв тучу пыли.

— Зара!.. Есть!.. — крикнул Никола, которому нравилось злить армянина. — Я выиграл еще одну партию и теперь заявлю об ущербе твоей хозяйке, дражайший Хасард.

— Еще один ущерб? — взвыл армянин. — И ты до сих пор жив?

— Ясное дело, жив, если играю в зару ядрами кулеврины. Я же тебе говорил, с нами ты только зря тратишь время. Готовь кошелек, придется заплатить хозяйке за старинную картину. Я ее оцениваю по меньшей мере цехинов в пятьдесят.

— Мало зеркала, так еще и картина!.. Там внутри что, совсем все разломано?

— Ты приказываешь своим курдам долбить по самым ценным вещам, мой милый. Мне жаль твоих сбережений, что перекочуют в кассу племянницы паши.

— Да сдохни же ты, наконец!

— Всему свое время. Мне всего сорок пять, — ответил грек.

— Мы вас возьмем со стороны двери.

— Идиот! С этого и надо было начинать, а не швырять на воздух сто пятьдесят цехинов ради каприза полюбоваться на парочку партий в зару.

— Да что б Магомет тебя проклял!

— У него сейчас нет времени. Он болтает с архангелом Гавриилом и со своими фаворитками.

— Ты его доведешь, и он умрет от бешенства, Никола, — сказал Дамасский Лев, который, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог удержаться от смеха. — Очень уж ты жесток.