Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

От Селима II, который был тогда султаном, не укрылись эти подозрительные маневры. Он помнил прошлогоднюю дерзкую вылазку графа Морозини возле Константинополя, а потому не мешкая собрал своих адмиралов, чтобы те были готовы отразить готовящийся натиск со свойственной им храбростью. Явились Али-паша, тот, что был всегда на передовой, правительственный визирь Петев паша, Улюге Али, паша Мусказизаде Али, а также Джафар и Хасан. Али-паша первым выдвинулся на позиции еще и потому, что его, хоть и с опозданием, предупредили о стоявших в Капсо галерах Веньеро.

Венецианский адмирал уже много раз чудом уходил от его атак у берегов Греции, Кипра, а теперь и в Кандии, и свирепый алжирский корсар поклялся живым содрать с него кожу, как Мустафа в Фамагусте содрал кожу с Брагадино.

Мусульмане были уверены, что осажденные в Кандии, измученные голодом, нехваткой снарядов и пороха, окончательно деморализованные затяжной осадой христиане не отважатся ни на какие вылазки против двух огромных лагерей турок, каждый из которых охраняли шестьдесят пять тысяч часовых. А потому они спешно погрузили на корабли тяжелые бомбарды и отплыли в Капсо.

На флагмане паши находились Хараджа, ее преданный комендант Метюб и маленький сын Дамасского Льва, которого они никому не пожелали доверить.

Первые эскадры на всех парусах ворвались в бухту Капсо, приготовившись всех сокрушить, так как галер у них было много и все экипажи удвоены.

Веньеро пришлось бы несладко, если бы они застали его врасплох с его немногочисленной эскадрой! Может, тогда битва при Лепанто закончилась бы полным поражением кораблей Священной лиги.

Но старый мореход уже успел покинуть бухту, а с ним Дамасский Лев, герцогиня, Мико, Никола и паша.

Критяне предпочли остаться на своем несчастном острове, надеясь на лучшие времена.

Веньеро ушел из Капсо буквально за несколько часов до Али-паши и направился в Мессину, где, как мы уже говорили, собрались галеры Священной лиги.

Достаточно было непогоды, встречного ветра или усталости гребцов, и Али-паша снова обрел бы надежду захватить эскадру раньше, чем она дойдет до берегов Сицилии.

— Я поставлю большую свечу Мадонне делла Салюте, — сказал адмирал Дамасскому Льву и герцогине, которые все время были рядом с ним. — Еще несколько часов — и этот пес Али нас бы всех схватил и, может, всех бы уже освежевал.

— А вы не боитесь атаки на ходу?

— Когда я в море, среди своих кораблей, я ничего не боюсь, — отвечал бесстрашный старик.

— А другие мусульманские эскадры нам не попадутся?

— Это невозможно, все галеры, которые находились в заливах Архипелага, были вызваны для осады Кандии. Уверяю вас, мы дойдем спокойно и дней через пять будем приветствовать Этну.

— А мой сын, мой маленький Энцо все еще на борту турецкого флагмана? — спросила герцогиня.

— Я в этом уверен, синьора, — ответил адмирал, — как уверен и в том, что там мы найдем и Хараджу.

Прекрасные глаза герцогини сверкнули ненавистью.

— Паршивая хусифская тигрица!.. — хрипло произнесла она, задохнувшись от гнева. — Пусть она там и остается, я ей всажу с горло свою шпагу по самую рукоять. Эта женщина принесла нам слишком много зла, ведь так, Мулей?

— Так, Элеонора, — ответил Дамасский Лев. — Там буду и я, и эта вероломная женщина получит два удара.

— Приберегите свой удар для паши, — сказал адмирал. — Ваша жена справится и без вашей помощи.

— Ладно, Элеонора, тебе — Хараджа, а мне — жизнь паши.

— А мне — жизнь коменданта проклятой тигрицы, — сказал отец Мулея, появившись на капитанском мостике. — Каждому найдется дело, верно, синьор адмирал?

— Так, значит, вы больше не турок?

— Нет!.. Нет!.. — вскричал паша. — Если нам удастся достигнуть берегов Италии, я тоже приму христианство, как мой сын.

— Наконец-то! — сказал Мулей-эль-Кадель, обнимая отца. — Крест все-таки тронул твою душу.

— Мне кажется, да, сын мой. Я устал от варваров, которые говорят только о том, кого посадить на кол, а с кого содрать кожу. Да будь проклят этот лжец Магомет, сделавший из нас, отважных и доблестных воинов, дикарей, постоянно жаждущих человеческой крови!

— Больше всех в этом виноваты султаны, господин, — сказал Себастьяно Веньеро. — Они непрестанно требовали христианской крови, словно мы специально созданы для того, чтобы нас подвергали всем пыткам, какие только найдутся у ваших соотечественников. Можно подумать, у нас и кожа не такая, как у них, и нервы не такие чувствительные.

— Вы правы, синьор адмирал, — отвечал паша. — Но я думаю, и для султанов придет время упадка. Поживем — увидим.