Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Это верно, — со вздохом согласился Миринри. — Эта девушка как будто унесла с собой частицу моего сердца. Как закрою глаза — вижу только ее. Как засну — она мне снится. А когда ветер шепчет в пальмовых ветвях на берегу Нила, мне кажется, что слышу ее мелодичный голос. Увидеть ее, увидеть ее хоть раз, пусть ценою жизни, — вот мое единственное желание, Унис. Посмотри: я закрываю глаза ладонями, и она тотчас же встает передо мной, и кровь быстрее струится у меня по жилам, а сердце так бьется, словно хочет выпрыгнуть из груди. О нежное видение, как ты прекрасно!

Жрец слушал молча, и, казалось, эта исповедь только удвоила его беспокойство. Глаза его тревожно и испуганно перебегали с Миринри на символ власти, принадлежавший фараонам.

— Ты все еще видишь ее? — почти грубо спросил он.

— Да, она передо мной, — отвечал юноша, не отрывая ладоней от глаз. — Она на меня смотрит… Она мне улыбается… И я снова испытываю тот же трепет, как тогда, когда вырвал ее из пасти крокодила и прижал к себе. А она положила голову мне на грудь… и я вынес ее на берег и опустил на траву, еще мокрую от ночной росы.

— Так ты ее очень любишь?

— Больше жизни.

— Несчастный!

Миринри оторвал ладони от глаз и взглянул на жреца, стоявшего перед ним, сверкая глазами и протянув руки, словно готовился произнести проклятие.

— Если я фараон, как ты утверждаешь, то почему я не могу полюбить девушку из царской семьи?

— Потому что эта девушка наверняка принадлежит к тому семейству, которое тебе бы следовало не только ненавидеть, но и уничтожить. Ты еще не знаком с историей своего отца и не знаешь, сколько горя выпало на долю этого несчастного правителя.

Миринри побледнел и снова закрыл лицо руками.

— Тогда расскажи мне эту историю, — печально произнес он. — В твоих словах моя судьба, ужасная судьба, которая, может быть, разрушит чары, что заронила в мое сердце эта девушка.

— Ты должен будешь ненавидеть и убивать, как ненавидело и убивало ее семейство, — мрачно сказал жрец. — Так слушай же.

2 Некрополь Кобху

— Твой отец, великий Тети, был родоначальником Шестой династии. Это ему Мемфис обязан своим блеском, а Египет — своей мощью и величием. Это при нем возвели самые большие пирамиды, бросающие вызов времени. Быть может, наш народ уже исчезнет с лица земли, а они будут стоять. У него было двое детей: ты и девочка, для которой жрецы выбрали имя Саури.

— Моя сестра! — вскричал Миринри.

— Да.

— Она еще жива?

— Об этом узнаешь позже. И вот, случилось так, что распространился слух: войско халдеев пересекло перешеек, отделяющий Средиземное море от Красного, Африку от Азии, и движется вперед, угрожая уничтожить наш народ. Против захватчиков направили войска, но все они потерпели поражение. Все прибрежные города были взяты и сожжены, а их обитателей вырезали, невзирая на пол и возраст. Казалось, пробил последний час фараонов и великий Мемфис падет под ударами халдеев. Но, на счастье, появился твой отец. Воин по происхождению, смелый и доблестный, он собрал войско и, презрев все советы трусливых царедворцев и министров, которые не хотели, чтобы властитель подвергал себя такому риску, взял на себя командование и решительно двинулся против неприятеля, уже подступившего под самый Мемфис. В Оне, там, где Нил ветвится на рукава, несметные фаланги египтян и халдеев сшиблись в ожесточенной схватке. Твой отец сражался наравне с солдатами, в первых рядах, подавая живой пример. Он бесстрашно бросал вызов огненным стрелам и тяжелым бронзовым мечам азиатов и опрокинул вражеские ряды. Однако битва еще не была выиграна. Она продолжалась с восхода до заката, и оба войска несли огромные потери. Нил стал красным, земля напиталась кровью, и повсюду громоздились горы трупов. Только на закате смятенное и сильно поредевшее халдейское войско в ужасе бросилось бежать на другую сторону перешейка. Твой отец своим мужеством спас Египет, и Мемфису больше не угрожала никакая опасность. Однако эта победа навсегда сделала несчастным победителя.

— Он пал на поле боя?

— Он был ранен в грудь халдейской стрелой, когда атаковал ряды неприятеля, и остался лежать на земле среди множества убитых. В пылу сражения и всеобщей неразберихи никто не заметил, что царь исчез. Вернее, один из воинов его видел, но был слишком заинтересован в том, чтобы оповестить генералов и солдат о несчастье с твоим отцом.

— Кто? — крикнул Миринри, вскочив, и глаза его сверкнули.

— Его брат, тщеславный Пепи, который сейчас правит Египтом вместо тебя, и…

— Так, значит, египетский трон узурпировал брат моего отца?