Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Да, Миринри, позволь, я продолжу. Эта история еще не окончена. Рана твоего отца была не смертельной. Ее нанесла стрела с зазубринами, которую он сразу выдернул, тем самым разбередив рану еще больше, и от страшной боли потерял сознание и оказался погребенным под телами бойцов, павших в следующие минуты. Что было потом? Этого я сказать не смогу. Когда он пришел в себя, то очнулся уже очень далеко от поля сражения, в шатре чернокожих пастухов. Наверное, они ночью грабили трупы и нашли среди них живого. По богатой одежде твоего отца, по символу власти они догадались, что он важная персона, может, и сам фараон. И они забрали его с собой, в надежде когда-нибудь получить за него солидный выкуп. Ты же знаешь, что наши пастухи, живущие на краю пустыни, не упустят случая кого-нибудь обобрать. Однако у твоего отца не было причин на них жаловаться. За ним бережно ухаживали и обращались с ним почтительно. Когда же они из его уст узнали, что перед ними сам Тети, их удивлению не было границ. По приказу твоего отца один из пастухов отправился в Мемфис, чтобы оповестить народ и министров, что царь Египта жив, и потребовать, чтобы его с почестями, подобающими фараону, переправили в столицу. Гонец отбыл, да так и не вернулся. Твой отец решил, что по дороге на него напала банда грабителей, и отправил второго гонца, потом третьего, но их тоже больше никто не видел. Наконец, в большом волнении, он решил отправиться в Мемфис сам. Набрав небольшой отряд из пастухов, наутро он пустился в путь. Там он с тревогой узнал, что власть перешла к его брату, а народ и министры, думая, что Тети погиб, провозгласили его царем, не принимая в расчет тебя, двухлетнего ребенка. Почти всех друзей и близких родственников твоего отца узурпатор приказал тайно умертвить. Скорее всего, та же участь постигла бы и тебя, если бы вспыхнувший в народе бунт не удержал его от этого шага.

— И что же тогда сделал мой отец?

— А что ты хочешь, чтобы он сделал, почти в одиночестве, не имея никакой власти? Он попытался убедить министров, но эти трусы имели наглость заявить ему, что он сумасшедший, мошенник и имеет с погибшим царем весьма слабое сходство. Чтобы убедить его, но больше для того, чтобы уверить народ, что он слабоумный, его отвели в пирамиду, выстроенную для него, и показали гробницу, где покоилось тело Тети Первого.

— И кого же туда положили?

— Да любого, кто был либо похож на твоего отца, либо чье лицо было неузнаваемо. Достаточно было одеть его в царские одежды и возложить на голову символ царской власти.

— А почему я оказался здесь, когда должен был находиться в царском дворце в Мемфисе? — спросил Миринри.

— Боясь, что Пепи со дня на день велит тебя убить, твой отец поручил преданным друзьям, которых не тронул узурпатор, выкрасть тебя и доверил твое воспитание мне. Темной ночью я бежал из Мемфиса, поднялся вверх по Нилу и нашел убежище в этих местах. Все это время я терпеливо ждал, когда ты достигнешь того возраста, когда, по нашим законам, можно управлять страной.

Воцарилось долгое молчание. Миринри снова сел и глубоко задумался. Жрец остался стоять, пристально глядя на него, словно силясь понять, что происходит в голове у юноши.

Вдруг Миринри вскочил, лицо его исказилось, глаза блеснули гневом.

— Мой отец умер, Унис?

— Да, скончался в изгнании, на краю Ливийской пустыни, куда бежал, чтобы не пасть под ударами сикариев Пепи. Смертный приговор ему узурпатор уже огласил.

— Что я сейчас должен сделать?

— Отомстить за него и завладеть троном, который по праву принадлежит тебе.

— Вот так, один, без оружия, без средств и войска?

— Ты не один, — отвечал жрец. — В Мемфисе все еще есть друзья твоего отца, и они ждут, чтобы назвать тебя царем. Говоришь, средства? Пойдем со мной.

— Куда?

— В некрополь Кобху, последнего фараона Первой династии. Твой отец нашел эти захоронения в первые годы своего правления и никому эту тайну не доверил. Там ты найдешь богатства, которые позволят тебе завоевать и весь Египет, и другие земли, если, конечно, захочешь.

— А где эти захоронения?

— Они ближе, чем ты думаешь. Пойдем, Миринри.

Старик взял маленький терракотовый светильник в виде амфоры, подкрутил фитиль, чтобы ярче горел, и направился вглубь пещеры, где возвышался исполинский сфинкс из розового мрамора.

— Здесь, у сфинкса, секрет входа в гробницу, — сказал жрец.

Он провел рукой по спине статуи, и голова сфинкса отвалилась, открыв довольно широкий лаз, куда вполне мог протиснуться даже толстяк. Из лаза вырвалась струя горячего воздуха, пахнуло плесенью.

— Надо туда лезть? — спросил Миринри.

— Да.

— А почему ты мне никогда не говорил, что из этой пещеры есть ход?

— Я торжественно поклялся твоему отцу, что скажу тебе, только когда ты достигнешь восемнадцати лет. Пойдем, нам здесь ничто не угрожает. Ты увидишь много такого, что заставит тебя удивиться.