Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Унис, присутствовавший при этой сцене, нахмурился, но всего лишь на миг.

— Уж пусть лучше нубийская колдунья воспламенит сердце Миринри, чем царевна, — прошептал он. — Как знать, что таит в себе судьба? — Он жестом подозвал эфиопов. — Отнесите девушку в каюту. Ей надо отдохнуть.

Матросы подняли Нефер, которая, казалось, спала, и отнесли ее в каюту на корме.

— Что ты думаешь о предсказании и об этой девушке? — спросил он Миринри, снова впавшего в задумчивость.

— Не знаю, должен ли я ей верить, — ответил тот.

— А что говорит твое сердце?

Миринри немного помедлил, потом сказал:

— Как-то все слишком красиво: и власть, и слава… Мне кажется, все как-то чрезмерно.

— А ты веришь, что ты на самом деле Сын Солнца? Статуя Мемнона запела, вечный цветок Осириса раскрыл лепестки, колдунья заговорила…

— Да, у меня нет никаких сомнений, что в моих жилах течет кровь победителя халдейских орд… Но кто же та девушка, для которой встреча со мной станет роковой? Неужели первая женщина, которую я увидел и которую вырвал из рук смерти?

— Ты все-таки постоянно думаешь о ней?

— Всегда, — со вздохом отвечал Миринри. — Та девушка, которая, как и я, происходит от солнца, меня околдовала.

— Но она из вражеского стана!

— Кто знает?

— Ты должен ее ненавидеть.

— Замолчи, Унис. Может, последний папирус моей судьбы еще не написан.

10 Лодка с кошками

Маленькое судно продолжало плавание вниз по Нилу. Сидя на полуюте, Миринри, казалось, уже позабыл о пророчестве колдуньи. Подперев ладонями голову, он неотрывно смотрел перед собой, словно перед ним все время стоял образ той царевны, что он вырвал из пасти крокодила. Унис, опершись на фальшборт, рассеянно глядел на воду и молчал. Эфиопы, застыв у парусных шкотов, затаили дыхание в ожидании очередного порыва ветра и очередного маневра. И Ата, стоявший на носу, тоже ничего не говорил.

С берега и с песчаных отмелей, заросших тростником, взлетали ибисы, пронзительными криками приветствуя солнце. Их огромные стаи, сознавая свою полную безнаказанность, кружили над палубой, вытянув длинные лапы и шеи и желая доброго дня Ате и эфиопам.

Кто осмелился бы их тронуть? Кому пришло бы в голову пустить в них стрелу? В те давние времена эти птицы были священны для любого из подданных почтенных фараонов, поскольку у них был даже свой бог: Тот.

Однако не исключено, что древние египтяне считали их священными и по другим, более важным причинам — по тем же самым, по каким англичане решили запретить отстрел марабу в Индии, а мексиканцы Южной Америки охраняли покой грифов как драгоценных и незаменимых для здоровья народа птиц.

И действительно, плохо пришлось бы Египту без ибисов, гигантским равнинам Индии без огромных марабу, а городам Америки без грифов. Эти породы птиц — настоящие падальщики, у которых одна цель: подобрать и съесть все трупы и отбросы, которые в жарком климате могут стать переносчиками инфекции. Службу, которую в давние времена несли ибисы, фараоны оценили столь высоко, что немедленно объявили этих птиц священными, тем более что именно они возвещали наступление долгожданных и благодатных разливов Нила.

И египетские верования связывали плодородные разливы великой реки с ибисами, а птицы охотно принимали поклонение, не отказывая себе в роскоши наедаться до отвала червями, ящерками, змеями, жабами и падалью, которую разлив приносил с собой и оставлял на полях.

Как только ослабла вера, священная птица взмахнула крыльями и отправилась в изгнание. Теперь ее можно увидеть только в Верхнем Египте, где ибис укрылся, как в святилище. Между современным скептицизмом и древними предрассудками возникла преграда — широкое течение Нила.

Алтарь ибиса — прибрежный нильский ил, где он копается мощным клювом, устраивая настоящую бойню насекомым и хитроумным ящеркам. Нынче ибис не более чем просто голенастая птица, но временами вспоминает, кем некогда был. Он хлопает облезлыми крыльями и гордо вздергивает почтенную голову, словно говоря: и я когда-то был богом.

Лодка продвигалась медленно, ибо ветер был слабый и налетал порывами. Ата ушел с носа и встал к большому веслу, служившему рулем, чтобы лично управлять судном. В этих местах Нил изобилует островками, на которых разрастаются настоящие леса папируса.

В древности берега горделивой реки были сплошь покрыты папирусом. Теперь это растение почти полностью исчезло, а в те времена египтяне считали его драгоценным. И вряд ли ошибались, ведь папирус служил для изготовления множества полезных вещей. Нижнюю, прикорневую часть стебля бедняки употребляли в пищу; листья шли на циновки, веера и еще много на что; из стеблей длиной тридцать сантиметров и шириной от пяти до шести изготавливали бумагу; многослойная кожица служила для сандалий. Из связанных в пучки гибких стволиков делали легкие лодки, служившие для передвижения по Нилу. В общем, как и лотос, папирус был национальным растением.