Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Рассказ Нефер вдруг прервал отдаленный рокот барабанов, и улица стала понемногу заполняться возбужденными людьми. Все подходили очень быстро, а некоторые бежали бегом.

— Что происходит? — спросил Миринри.

— Какая-нибудь религиозная церемония, — ответила Нефер.

— Может быть, — заметил старик. — Кажется, мы недалеко от храма Сфинкса.

— Ты не ошибся, — ответила Нефер. — Вот она, площадь, где стоит самый древний из храмов, которыми гордится Мемфис.

— Пойдем посмотрим, — сказал Миринри. — Должен же я знать религиозные церемонии своего народа.

Они ускорили шаг, а рокот барабанов все приближался, и в него вплетались резкие звуки труб, рожков и флейт. Толпа сбегалась, причем состояла она в основном из женщин, потому что мужчины обычно сидели дома и занимались домашними делами. Миринри, Нефер и Унис быстро вышли на площадь, уже запруженную народом. Посередине площади возвышался огромный храм.

Его называли храмом Сфинкса, и он был самым знаменитым в Мемфисе. Пескам Ливийской пустыни не удалось занести и разрушить его, как занесли они почти все следы египетской столицы. Этот самый древний в мире монумент по простоте конструкции представлял собой переход от мегалитических строений к собственно произведениям архитектуры.

Из надписи, относящейся к царствованию Хеопса, которую несколько лет назад обнаружил на фасаде археолог Мариетт, расчистив его от песка, следовало, что в еще более древние времена его уже заносил песком ветер, дувший вдоль Нила, и тогда его тоже откапывали. Находку, как и гигантского сфинкса, находящегося внутри храма, отнесли к постройкам времен шесу-хор, то есть предков фараонов, народа, таинственным образом исчезнувшего, но успевшего создать первую цивилизацию в долине Нила.

Храм занимал обширную территорию и вмещал тысячи людей, которые могли свободно разгуливать между бесчисленных квадратных колонн, сложенных из огромных гранитных и алебастровых глыб, поставленных друг на друга. Они поддерживали горизонтальную платформу и потолки в залах.

К тому моменту, когда Миринри и его друзья подошли к храму, из просторной двери выходили музыканты и музыкантши и звонко разносились звуки бронзовых труб, простых и двойных флейт, арф, лир, треугольников и свистулек из бронзы и фарфора.

Нефер вдруг сильно побледнела.

— Это бога Аписа ведут к Нилу на водопой! — крикнула она, прижавшись к Миринри.

— Это ведь бык, да? — спросил юноша.

— Да.

— Пойдем посмотрим.

— Я боюсь.

— Чего боишься, Нефер?

— Мне пришло на ум мое пророчество.

Миринри пожал плечами.

— Тебе слишком часто что-то мерещится, — сказал он с улыбкой.

— А если там будет…

— Кто?

Нефер замолчала. Она смотрела на Миринри с тревогой, но внимание юного Сына Солнца отвлекло шествие, появившееся в дверях храма.

Сначала на площади показались музыканты и музыкантши, которые шли впереди, оглушая всех громкой музыкой, а за ними, сверкая браслетами и драгоценностями, разноцветным облаком выпорхнули роскошно одетые танцовщицы и выстроились двумя длинными рядами. Это были храмовые жрицы, и в их задачу входило сделать религиозные церемонии как можно более привлекательными. Древние египтяне обожали наводнять свои храмы роскошью, намного превосходящей роскошь христианских храмов.

Многие сотни музыкантов и танцовщиц уже пошли сквозь толпу, теснившуюся на площади, когда из дверей храма вышел редкой красоты черный бык с золочеными рогами. Его сопровождали два отряда царской стражи и множество жрецов. Это был знаменитый Апис, которому посвящен храм Сфинкса и которому весь Египет поклонялся как эманации Птаха.

Жрецы, как правило, очень придирчиво отбирали молодого бычка и следили, чтобы у него на теле обязательно присутствовали особые знаки, подтверждающие божественное происхождение. Таковыми являлись черный цвет шерсти, треугольная белая метка на лбу, темное пятно вдоль позвоночника, хоть немного напоминающее орла, еще одно пятно под языком, похожее на скарабея, и раздвоенные волоски на хвосте.

Эти особые знаки на теле бычка аккуратнейшим образом выявляли жрецы. Впрочем, им зачастую было достаточно неопределенного расположения пучков шерсти, так же отдаленно напоминающего необходимые фигуры, как небесные созвездия напоминают медведицу, лиру или кентавра…

Египтяне относились к этому везучему животному с таким же благоговением, с каким и по сей день сиамцы относятся к белому слону. Когда бык умирал, во всем Египте объявляли траур. Однако жить дольше двадцати пяти лет бычку не дозволялось. Как бы ни была для жрецов прискорбна эта миссия, но зажившееся на свете животное они топили в источнике, посвященном Апису. Затем его тело, тщательно набальзамированное и ароматизированное, хоронили в специальной усыпальнице рядом с такими же бычками, его предшественниками.

Едва бык появился, как вся толпа пала ниц, уткнувшись лбами в камни, а напуганное громкой музыкой животное глухо замычало и припустило бегом.