Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Когда смерть настигнет его, — холодно продолжал Пепи, — наш придворный бальзамировщик возьмется набальзамировать его тело, как должно бальзамировать фараонов или царевичей. Повинуйтесь!

— За меня отомстят! — крикнул Миринри.

— Кто? — с иронией поинтересовался Пепи.

— Унис, он пока еще на свободе.

^{Он подскочил к ближайшему столу, схватил тяжелую бронзовую амфору с вином и стал бестрепетно дожидаться нападения.}

При звуке этого имени смертельная бледность покрыла лицо могущественного монарха, и он вздрогнул всем телом. Казалось, его охватило сильное волнение, а точнее — глубочайшая тоска и тревога.

— И этот тоже в Мемфисе? — запинаясь, спросил он.

— Да, и он за меня отомстит и вонзит меч тебе в самое сердце.

— Я сумею его опередить, — пробормотал Пепи про себя.

В этот момент четверо лучников внесли паланкин, затянутый черной тканью.

— Прочь! Унесите его прочь! Уберите его с глаз моих! — рявкнул Пепи, совершенно растерявшись.

Миринри подняли, бросили в паланкин, и восемь стражников, встав вдоль шестов, почти бегом вынесли его из зала.

— Убирайтесь все, — сказал Пепи, указав на бронзовые двери.

Оставшись один, он тяжело плюхнулся возле того стола, за которым, лежа на шкуре пантеры, с ним пировал Миринри, и сразу же утонул в куче розовых лепестков.

— Да, пусть я ничтожество, — сказал он, проведя рукой по лбу, залитому холодным потом, — но того требует спокойствие Египта.

Он схватил амфору, где еще оставалось вино, налил себе в чашу и залпом выпил.

— Забудем, — пробормотал он.

— Кого? — спросил у него за спиной чей-то голос.

Пепи быстро обернулся и схватил с пола меч, брошенный стражником. Перед ним стоял Херхор, верховный жрец храма Птаха, бесшумно вошедший в зал.

— Забудем кого? Царя? — переспросил Херхор.

— Что тебе надо?

— Хочу предупредить, чтобы ты остерегался.

— Кого? Его уже унесли в некрополь, и через несколько минут камень навсегда завалит вход туда.

— Миринри, твой племянник, явился в Мемфис не один.

— Ну да, с ним был тот, кто называет себя Унисом, верно? — с горечью спросил Пепи, сдержав вздох.

— Тот, кто, возможно, гораздо опаснее Миринри, — ответил жрец. — И потом, есть еще одна личность, которой твоя дочь нынче утром неосторожно даровала свободу.

— Саури?

— Точнее, Нефер, раз уж мы ее так нарекли.

— Опять эта девчонка!

— Она так же опасна, как Унис, если не больше.

— Как ты мне посоветуешь поступить?

— Уничтожить их всех.

— Всех! — в ужасе воскликнул Пепи. — И Саури тоже?

— Того требует спокойствие в царстве. И потом, я ненавижу Нефер.

— Все еще?

— Я не забыл, как она ударила меня тесаком на Острове теней.

— Ты знаешь, где Унис?

— Я послал по его следу самых проворных твоих ищеек. Говорят, вплоть до момента, когда бога Аписа повели на водопой, он находился с Миринри.

— Думаешь, им удастся его схватить?

— Они уже взяли след.

— И что я потом буду с ним делать?

— Убьешь, — ответил Херхор.

— Еще одно злодеяние?

— Того требует спокойствие в государстве, о царь.

— И его! И его тоже?

— Народ верит, что он умер много лет назад.

— Боюсь, что такое преступление будет стоить мне трона, Херхор.

Жрец пожал плечами:

— Урей очень прочно сидит на твоей голове, государь. Чья же дерзкая рука его сорвет?

— И все же, — помолчав, сказал Пепи, — меня мучают тайные опасения. Я не чувствую себя в безопасности и вряд ли сегодня усну спокойно.

— Вопли голодного Миринри, которые, как дикие звери, будут метаться по подземельям мастабы, недолго будут смущать твой сон, государь, — сказал Херхор. — Он сможет продержаться пять, шесть, ну, от силы семь дней, и то благодаря природной выносливости. А потом все будет кончено, и ты больше не услышишь его голоса.

— Но в его жилах течет моя кровь! — крикнул Пепи.

— Он ведь не твой сын, — холодно заметил жрец.

— Он сын моего брата.

— Ха! Почти чужой человек!

— Кто создал тебя? Гений зла?

— Богиня мести.

— В нашей религии нет такой богини.

— Нет, так будет.

— Да ты еще ужасней меня.

— Я пытаюсь сделать так, чтобы сбылась моя мечта.

— Какая мечта?

— Поразить в самое сердце того, кто сделал меня, верховного жреца храма Птаха, жалким нищим.

— Хочешь отомстить Тети?

— Да, твоему братцу, — злобно прошипел Херхор. — Если бы я не нашел в тебе покровителя, кем был бы я сейчас? Голодным бродягой, одним из тех, кто за еду нанимается строить наши колоссальные пирамиды.

— Но ты расхищал сокровища храма.

— Так говорили злопыхатели, — огрызнулся Херхор. — А твой братец больше поверил им, чем мне. Ладно, я сюда пришел не для того, чтобы дискутировать по поводу моей персоны, а для того, чтобы спасти твое царство и твой народ, государь.

— Так что же ты мне посоветуешь сделать? — дрожащим голосом спросил Пепи.

— Если тебе дорого спокойствие в государстве — убей их всех беспощадно.

— Я не в силах поднять на него руку.

— Государь не должен колебаться.

— Нынче вечером он будет у нас в руках. Я уже сказал, что по его следу идут охранники.

— Хоть бы не видеть его! Я не вынесу его горящего взгляда: такое обвинение слишком ранит мне сердце.