Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Он бежал всю ночь, потом три-четыре часа передохнул в траттории, неизвестно каким чудом избежавшей разрушительного нашествия орд Мустафы, и снова пустился в путь, нечеловеческим усилием преодолевая милю за милей.

Тем не менее до башен Фамагусты он дошел только на исходе второго дня.

Он был настолько измучен, что не держался на ногах. За все время он съел немного черного хлеба и пару горстей оливок, а спал часов шесть из тридцати шести часов дороги.

Однако феноменальная врожденная выносливость восторжествовала, и организму Бен-Таэля большего не понадобилось.

В восемь вечера, в тот час, когда ворота Фамагусты обычно открыты для редких крестьян, с которых требовали отдавать все лучшее для нужд несметных полчищ Мустафы, Бен-Таэль, весь в пыли, в грязи, обливаясь потом, вошел в несчастный город. Теперь здесь осталась только горстка мусульманского населения: остальных мужчин варварски перебили, а женщины стали рабынями на кораблях паши, стоявших в Никозии, и ожидали отправки на невольничьи рынки Константинополя.

Прошло уже много дней, но улицы и площади все так же лежали в руинах и были заняты мусульманскими отрядами и огромными стаями собак, что прибежали из деревень пожирать трупы последних венецианцев.

Завоеватели пока бездействовали. Мустафа, довольный, что истребил наконец всех защитников многострадального острова, пребывал в праздности и отдыхал, его паши вели себя примерно так же.

Фамагуста не должна возродиться — таков был приказ Селима, — и доблестные мусульмане, слепые орудия султана, попустительствовали полному уничтожению всего, что их окружало. Все напоминавшее о рычащем Льве Святого Марка надлежало разрушить: дома, бастионы, земляные валы, базилики…

Бен-Таэль знал, где живет его господин. Он, все так же бегом, пересек город и оказался перед небольшим домом, который охранял отряд янычар.

— Где мой господин? — сразу же спросил он, властным жестом отстраняя стражников, попытавшихся встать у него на пути. — Дайте пройти! Преданный слуга с нетерпением ожидает встречи с ним.

После таких слов никто не осмелился его остановить. Мулей-эль-Кадель ужинал с одним из пашей, своим приятелем. Услышав голос слуги, он выскочил на лестницу, ведущую в дом.

— Ты! — воскликнул он. — Ты принес мне печальные вести, Бен-Таэль?

— Да, господин. Христиан захватила галера, которой командовал один из капитанов Хараджи.

— Опять Хараджа! — в гневе воскликнул Дамасский Лев. — Ну почему эта тигрица в юбке все время идет по моему следу? Рассказывай.

Слуга за несколько минут рассказал о том, что произошло после того, как он сел на галиот, и при этом не упустил ни одной подробности.

— Хараджа есть Хараджа, — сказал Дамасский Лев, выслушав рассказ слуги. — Всегда непредсказуема и всегда жестока. Как думаешь, Бен-Таэль, куда повезут христиан?

— Наверняка в замок Хусиф, мой господин, — отвечал слуга.

— Командует операцией Метюб?

— Да, хозяин.

— Хараджа вернет мне герцогиню, — сказал Мулей-эль-Кадель, и в голосе его прозвучали свирепые нотки. — Ну, берегись!.. Дамасский Лев достаточно силен, чтобы одолеть эту тигрицу.

— Это страшная женщина, господин! — сказал Бен-Таэль.

На губах гордого юноши заиграла презрительная усмешка.

— Мы еще посмотрим, кто храбрее: Хараджа или тот, кого называют Дамасским Львом! Вели моему полевому адъютанту приготовить тридцать коней и столько же людей, самых верных в моей свите. Если Хараджа вздумала пойти против моей воли, ей придется иметь дело со мной. Мустафа могуществен, паша, может быть, еще могущественнее, но Мулей-эль-Кадель — первый клинок мусульманского войска и пользуется большой славой среди воинов ислама. Я бросаю вызов обоим!

— Значит, в замок Хусиф, господин?

— Не теряя ни минуты, — отвечал Мулей-эль-Кадель. — Эта женщина начнет мстить сразу, и нам надо прибыть раньше, чем привезут пленных. За восемь часов быстрого галопа мы доберемся до стен замка.

— А Мустафа, господин?

— Он пока ничего не должен знать.

— А потом? Ты же знаешь, что ждет тех, кто окажет помощь христианам.

— Да, им преподносят шелковый шнурок, чтобы сами повесились, — улыбнулся Мулей. — Не бойся за меня, мой верный Бен-Таэль. Дамасский Лев убьет себя только ударом меча, и никто из мусульман не осмелится помериться со мной силами, даже Метюб. Ступай, через полчаса конвой должен быть здесь. Выбери лучших из тех, кого я привез с собой из Дамаска, кто предан мне и моему отцу до самой смерти.

Слуга должен был обладать невероятной выносливостью, чтобы не передохнуть после такой долгой дороги хотя бы несколько минут. Но он вскочил и помчался бегом, пока другие слуги седлали для хозяина боевого коня, который числился самым резвым в конюшнях паши.

Не прошло и получаса, как Бен-Таэль появился у дверей дома верхом на прекрасном белом скакуне, а за ним тридцать дамасских рыцарей в железных доспехах, вооруженных длинными мушкетонами, саблями с широкими клинками и железными булавами. Все красавцы, как на подбор, крепкие, с длинными черными бородами, придававшими им разбойничий вид.