Капкан

Когда Мэт впервые встретил Туон, он не сразу понял, кто перед ним: миниатюрная бритоголовая смуглая девушка с огромными глазами, сверкающими из-под прозрачной вуали, стала для него полной неожиданностью. Совершенно не в его вкусе, высокородная до такой степени, что королева Тайлин опасалась лишний раз на нее взглянуть. Сегодня он смотрел на Туон, и не мог наглядеться. Она сидела в паланкине с откинутыми привязанными к столбикам занавесками, открытая всем взглядам и невидимая для уткнувшихся носом в землю рядовых. На лице Туон замерло выражение величественной строгости, которое очень ей шло. В конце концов, она должна считать грядущую битву чем-то вроде исполнения приговора и возвращения себе родного дома, которого ее попытался лишить вор.

Мэт впервые видел ее в парадном одеянии отправляющейся на формальную коронацию императрицы. Ее расшитое золотом красное платье привлекало внимание не хуже сигнального огня: «Императрица здесь». Картину довершали широкие, достающие до земли рукава и стелющиеся по дну паланкина многослойные юбки, под которыми можно было спрятать не только девятимесячный живот, но и десяток воинов личной охраны в придачу. Мэт мог лишь гадать, сколько времени и сил ушло, чтобы создать слои тончайшего шелка и вышивки, все ради одного-единственного события. Еще меньше Мэт понимал, как ей удается освободиться от спанов ткани одним лишь движением ладони. Однако до беременности Туон могла выскочить из объемного одеяния и лишить жизни десяток подосланных к ней убийц, не сбив дыхания. На ее бритой голове сверкала усыпанная драгоценными камнями корона в виде птицы. Длинные, покрытые красным лаком ногти Туон прятались под инструктированными рубинами накладками-колпачками, чтобы она, Свет упаси, не сломала ноготь. Это было бы в глазах шончан дурным знаком, чего, конечно же, нельзя было допустить. Боевой дух армии и прочая и прочая.

Мэт надеялся, что носильщики, которые тащили паланкин всю дорогу от берега до Шондара, будут нести Туон до поля боя так же нежно, как и всегда.

Сам Мэт сидел в седле Типуна в полном генеральском облачении, от широкой куртки, наставляющей ему, наверное, лишний фут в плечах, до накладок на покрытые красным же лаком ногти. Он не обязан лезть в гущу битвы. Более того, Мэт собирался держаться от врагов как можно дальше. Глупец, ввязавшийся в сражение с применением Силы, имеет все шансы умереть. Последняя битва, и он волен идти на все четыре стороны. Кровь и пепел, он отказывается погибать в шаге от цели!

В любом случае, сегодня дело не дойдет до кровопролития, иначе Туон осталась бы в лагере.

В небе над армией кружили тени: ракены, гигантские крылатые ящерицы, которых шончан использовали для воздушной разведки и координации передвижения воинских частей. Мэт был готов поспорить на собственную шляпу, что добрая половина летунов, сидящих на спинах чешуйчатых тварей, понесет свои донесения в Шондар. И хорошо. Чем больших идиотов им удастся из себя изобразить, тем меньше разведчики будут смотреть по сторонам.

Дождавшись высочайшего кивка Туон, Мэт выехал вперед. Он остановил Типуна на самом краю небольшого помоста, возведенного на крутом склоне холма, на котором расположился паланкин Туон и высшие чины Непобедимой Армии. Высшие чины на службе у императрицы Фортуоны; Хеймерик раздал те же титулы своим союзникам, укрепляя в глазах народа законность своего правления. Мэт упер древко ашандарея в носок своего левого сапога и окинул взглядом замершую перед ним армию. Если уж ввязался в какую-то работу, делай ее до конца. Мэтрим Коутон даст треклятым шончан лучшее треклятое представление в своей жизни.

Он поднял правую руку на уровень груди, призывая народ к молчанию. Впрочем, шончан и так почтительно безмолвствовали. Мэт все равно поднял руку: тысячи, сотни тысяч речей, которые произносили перед армиями мертвецы, чьи воспоминания уютно поселились в его голове, сделали этот жест практически неосознанным штрихом, сопровождающим ритуал.

– Непобедимая Армия Великой Империи Шончан, сегодня на нас возложена огромная честь: нам приказано освободить столицу от гнета предателя. Это деяние возвысит наши имена и поднимет наш взгляд на долгие годы. Мы – воля Императрицы, да живет она вечно, мы – ее карающие клинки. – Мэт внутренне морщился от собственных слов, но коленопреклоненные капитаны, находившиеся достаточно близко, чтобы Мэт мог видеть их лица, сияли, словно новые монеты. Шончан. – Я знаю, что любой из здесь присутствующих готов принять смерть во имя Императрицы, да живет она вечно, и покрыть свое имя славой ради Империи. – В целом, Мэт и сам был не против умереть ради Туон. Но торопить события он не собирался. – Мы исполняем волю Императрицы. Мы исполняем волю Закона. – Мэт вскинул в небо сжатый кулак, и над рядами воинов прокатился многоголосый крик. Позволив людям излить эмоции, Мэт снова простер ладонь, призывая к молчанию.

Воцарилась звенящая тишина.