Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

– No kun mie hot mie sanosin… No niin kun pahapuoli vajehtau. Sanot, lähet, sano mat’t’isana, kun jiäy kotih, ka hiän se siinä pyöriy, hiän se siinä on, pahapuoli se pyöriy siinä, pahapuoli se i puhjuttau. Ämmörukka meile oli sokie, ei se kyllä kaikie pitäis sanella, vain sanelen mie kyllä. Ämmörukka oli meilä muinen, ni kun hänellä sekou sielä eli kesrätessä eli lanka eli mi: “No tästä nyt kyllä ei nimitä sua, ei nimitä sua! Kačo kun koukkuhäntä siih hierautuu, tulou ta sevottau, et nimitä sua. Mie en emätä, en, mat’t’isanuo en sano. No vot siitä hiän ni vuottau, siitä hiän ni pyytäy! Kačo nyt, sanou, lapset, kaccokua nyt kun hiän pyytäy tuas. Tämän se suau miusta”. Vot mie en ole iässäh emättän.

– Voitko lasta pihalla toimittua kirosanan kera?

– Ei pitäis toimittua, ei pitäs, mimmoseh cuastih sattuu ni. Miehän teilä tuolain sanoin, jotta kato tytär hirsitukun alla, Mie mat’t’ie en, mie en ole mat’t’ie iässäh. Mie kun kunne lähetäh eli kunne lähen ice: “Hospodi, plahoslovi, Hospodi, plahoslovi!” No sielä kun ken mitä cuutinou, eli nakranou eli mitä, hyö nakrakkah, a mie omasta kohastani, omua iccenie ta omieni, a mie vierahil, kun kellä ei paisa, ni miula pahua ei tule.

– Eiko rozencua varattu?

– Ka en mie, rozencua mie en ole kuullun. Ne varotetah, siitä varotetah, rauta on hänellä alla kun makuau. No niin kericcemet ollah rozencalla alla. Lapsen ku suau ta muite venyytyy, nin kericcemillä ta ikonan kera kierretäh, ta kericcemet alla pannah.

– Ken kiertäy?

– A puapo. Se kun kiertäy ta sanou sih: “Hospoti, plahoslovi!” ta…

– Бабушка все время мне говорила: «Ты только иконку положи к ребенку и больше ничего. К ребенку иконку положишь да обведешь ею: Господи, сохрани, береги и по имени младенца назовешь. Если уже крещеный, то по имени». Об этом мне бабушка все время напоминала: «А если уходишь, голик от веника положи с краю. Не оставляй ребёнка, хоть в колыбели он, хоть в доме, одного ребенка не оставляй». Бабушка все время об этом напоминала.

– А что говорили?

– Господи, благослови. Больше ничего не надо говорить. А голик ему надо оставить как бы вторым. Был у нас один случай. Одна женщина вышла из бани. Наверное, уже месяц прошел, как она ребенка родила. Выскочила из бани, а веник не догадалась взять, да с матом. А ребенок остался в бане. А женщина пошла и ругалась. И вот теперь уже тридцать лет прошло, а руку у нее… Как будто собака покусала ребенка. Дочь уже взрослая женщина. Раньше все время говорили старики, мы еще молодые были, а они говорили: «Вот такого чуда не сотворите». А ей сразу сказали, что ей ребенка подменили.

– Кто подменил?

– Ну как бы тебе сказать… Ну как будто бы черт подменил. Говорили, что пойдешь в лес, а ребенок останется дома, а тот тут-то и вертится, тот там, черт этот вертится. Вот этот черт и подменит. Бабушка у нас была слепая. Не надо бы тебе все рассказывать, но все-таки расскажу. У бабушки как-то запуталась нитка, когда она пряла. Нитка или что-то там: «Ну теперь здесь ничего не получишь, ничего не получишь! Смотри-ка, хвост кочергой тут сунулся. Пришел и запутал. Больше ничего не получится. Я не буду ругаться, не буду материться, а вот он-то этого и ждет, для этого он и запутал, посмотрите дети, как он тут суется. Но этого он от меня не получит». Вот и я, никогда не матерюсь.

– А можно ли ребенка с руганью на улицу отправлять?

– Не надо бы, нельзя. Не знаешь, в какой час попадешь. Я ведь вам недавно рассказывала, как дочка потерялась. А я ведь даже не материлась. Если я куда пойду с ребенком или даже одна: «Господи, благослови! Господи, благослови!» А там пусть хоть кто осудит или посмеется, или что, они пусть смеются, а я на своем месте, сама себя и своих, ко мне плохое и не пристанет.

– А роженицу не боялись?

– Ну про роженицу я не слышала. Берегут саму роженицу, железо у нее под постелью, раньше это были ножницы для стрижки овец. Эти ножницы под роженицей. Ребенка когда она родит да просто ляжет, вот тогда этими ножницами и иконой обводят ее. А ножницы кладут под постель.

– А кто обводит?

– Повитуха. А когда обводит, то говорит: «Господи, благослови!» да…

НА 53/162; ФА 1703/6

Зап. А. С. Степанова, Н. А. Лавонен в 1972 г. в п. Зеленоборский

От Койкеровой М. И., 1905 г.р.

Сказка о подмененной в бане девушке

Smieloi briha

ОН ennen sie yhtes hierus taloin poigu. Häi ei varannuh nimidä. Hot’a i sih aigah rahvas molittih jumaloa i uskottih tiedoiniekkoi, i rahvas sanottih, što on mecäs kamu, järvilöis – vedehiesty. A häi ei uskonnuh nimidä. Yhtel aigoa talvel, jälles Rastavua, Sv’atkien aigah ollas bes’odas i lähtöy heil pagin, ken midä vamau, ken midä ei vama. A tämä briha, taloin poigu, nouzou seizoi i sanou kaikile:

– Minä en vama nimidä. Ei go le nimidä varattavua.

Sit hänen kel iskietäh kihlat viinu butilkois. Šanottih: voinet tuvva kylyspäi kiven täh bes’odah, siit butilkan viinua. A häi oh viinah ohottu. A häi sanou:

– Mengeä tuogoa viinat! – i reädiu: puolen butilkoa juon lähtijes, a toizen juon tuldui.