Читаем Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799 полностью

Капитан Харви говорит, что капитан военных моряков Бойз, женатый на его сестре, раньше частенько наведывался на ярмарки и на одной из них накупил детского белья для любого возраста: от младенца, только вышедшего из утробы, до ребенка, которому исполнилось пять; и что, когда сестра капитана узнала об этом, эта покупка стала одной из причин, которая поспособствовала их союзу.

Копия письма (verbatim) офицера с корабля Его Величества «Непобедимый» другу в Сен-Джон, Антигуа, написанного на Святых островах, к югу от Гваделупы, 27 ноября 1798

Notiza a Sig Pmats

Копия письма (verbatim) офицера с корабля Его Величества «Непобедимый» другу в Сен-Джон, Антигуа, написанного на Святых островах, к югу от Гваделупы, 27 ноября 1798

Французы изыскали способ тайно переправить в Гваделупу небольшую эскадру фрегатов из Европы; это чуть было не обернулось гибелью для «Чайки», которой в прошлую среду на исходе вечера едва посчастливилось не оказаться среди них.

Похоже, что двадцать первого числа этого месяца «Чайка» встретила на своем пути с Доминики на Сен-Китс, неподалеку от Бастера на Гваделупе, два больших французских фрегата (на одном из них был поднят брейд-вымпел), бриг и еще несколько кораблей, шедших к рейду Бастера. Как только капитан Харви увидел, что это вражеская эскадра, он изменил курс и отправился к Святым островам, вызвав на себя огонь с береговой французской батареи. Он подал сигнал нам и фрегату «Жемчуг» - мы стояли здесь на якоре, - что увиденные им корабли суть корабли врага.

К сожалению, капитан Кэйли с «Непобедимого» и капитан Баллард с «Жемчуга» ужинали на берегу, и из-за этого, да еще и из-за некоторого непонимания сигналов с «Чайки», вышла задержка в четыре часа, прежде чем мы с «Жемчугом» подняли паруса.

Мы вышли из Бастера около десяти вечера, но французские фрегаты уже стали на якорь. Мы обследовали берег, и нас обстреляли из каждой батареи от Форта Матильды до северной оконечности Гваделупы, но их огонь (благо было темно) не причинил нам вреда.

На рассвете двадцать второго мы увидели, что «Жемчуг» всего в трех лигах от нас преследует бриг, который был захвачен ночью французским приватиром. «Непобедимый» заштилевался на всю ночь в шести лигах с подветренной стороны Бастера. «Чайка» в одиночку стояла в строю бок о бок с одним из французских фрегатов, пришвартованном у берега под батареей, в трех лигах от Бастера; французский коммодор лег в дрейф в двух лигах с наветренной стороны.

Французский фрегат, что стоял дальше всех с подветренной стороны, посчитал свое положение небезопасным и ожидал нашей массированной атаки, поскольку приближался флот, поэтому поднял паруса и пошел против ветра, лавируя короткими галсами к коммодору. Капитан «Чайки» Т Харви весьма живо последовал за ним и использовал всякую возможность принудить его к ближнему бою, но каждый раз фрегат избегал его, благодаря преимуществу в ветре и близости к берегу.

Тем не менее, они обменялись несколькими бортовыми залпами, и «Чайку» периодически обстреливали с трех береговых батарей. Во время боя капитан Кэйли с «Непобедимого» не мог выйти на ветер и видел, как выстрелом у «Чайки» оборвало фал фор-стеньги-стакселя. Конечно, в одиночку «Чайка» не могла переломить ход боя в свою пользу против столь многочисленных и сильных соперников, и капитан разумно решил отозвать его сигналом.

Похоже, эти два фрегата привезли на Гваделупу новый набор офицеров и пополнение солдат.

Декабрь 1798

Среда, 12 декабря 1798

На рассвете отправился в Сен-Джон на ялике. Позавтракал в таверне миссис […]. Заплатил за завтрак полдоллара.

Вернулся с капитаном Харви в каттере, был на борту американского брига «Энн из Сэйброка», заплатил два с половиной доллара за баррель картошки.

Еще был на борту пакетбота «Картре», пришедшего из Европы. Получил призовые деньги за «Буонапарте», французского приватира, которого мы с Конкордом захватили 23 августа этого года.

Моя доля — 1 джо, 1 доллар и 3 битта

Четверг, 13 декабря

Снова был на «Картре» и упал в трюм, когда выходил из каюты, но обошлось без повреждений. В пять вечера на борт поднялся лоцман, подняли якорь и паруса.

Пока стояли на якоре в четыре часа этим вечером, недалеко по курсу были такие места, как Песчаный остров в четырех милях отсюда на зюйд-зюйд-вест, скала Корабельная Корма в миле с четвертью на зюйд-вест. Скала Большая Сестра — в миле с тремя четвертями на норд-норд-вест. Форт-Джеймс — в двух милях на зюйд-ост. Скалы Уоллингтона в одной с половиной миле на норд-вест-норд.

В семь вечера лоцман оставил корабль. Пошли к Сен-Китсу, сопровождали три шхуны и бриг.

Пятница, 14 декабря

В девять утра бросили якорь у Невиса.

В одиннадцать сошел на берег, беседовал с мисс Хиггинс и миссис Браун, женой президента, вернулся на корабль в час.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное