Карт-Бланш для Синей Бороды

Констанца и Анна, с жаром обсуждавшие возможность стать невестами в пятницу, а женами – в воскресенье, запросились к портнихе вместе с матушкой. Звали и меня, но я отговорилась усталостью от волнения. На самом деле мне хотелось остаться одной, чтобы привести в порядок мысли и чувства.

Когда матушка с сестрами удалились, я поднялась в спальню и улеглась на кровать как была – в платье. Поглаживая белоснежный мех, я думала, как странно заканчивался для меня этот год, и гадала – что сулит мне год следующий, ведь я встречу его уже не как Бланш Авердин, а как графиня де Конмор, жена Синей Бороды.

Глава 8

Граф де Конмор и его верный слуга Пепе вышли из дома Авердинов, и горожане, толпившиеся на улице, расступились перед ними, а потом потянулись следом, как заколдованные мыши, повиновавшиеся звуку волшебной дудки.

Госпожа Сплеторе не утерпела и, воспользовавшись тем, что голос из толпы всегда безлик, крикнула в спину графу:

– Свадьба назначена, милорд?

– Начинается, – проворчал Пепе, зная, как его хозяин не любит праздного любопытства, и приготовился резко ответить непочтительной бабе, осмелившейся тревожить милорда, но граф вдруг повернулся к толпе, и люди испуганно замерли, хотя в лице графа не было ни намека на грозность.

– Свадьба назначена, – подтвердил Ален, обращаясь сразу ко всей толпе. – Мы с леди Авердин обвенчаемся в это воскресенье…

Госпожа Сплеторе сдавленно вскрикнула, но её вскрик потонул в море таких же вскриков, ахов и возгласов удивления.

– Леди Авердин ещё не определилась, хочет ли она пышное торжество, – продолжал граф, – или предпочтет венчание при закрытой церкви. В четверг будет оглашение, и мы с моей милой невестой сообщим прихожанам наше решение.

Расталкивая локтями зевак, госпожа Сплеторе пробилась вперед, потому что ей страх как хотелось разузнать подробности этой странной и скоропалительной женитьбы. Кричать из толпы было безопаснее, но вокруг так расшумелись, что её голос никто бы не услышал.

– Леди Констанца упала в обморок на вашем балу, милорд, – сказала она, глядя на графа с жадным любопытством, – не похоже, что она согласилась на брак по доброй воле. Сколько вы ей заплатили?

Пепе не успел указать настырной тетке её место, как граф заявил, улыбаясь самым довольным образом:

– А я женюсь вовсе не на Констанце Авердин. Младшая барышня, леди Бланш, любезно приняла моё предложение, чему я очень рад.

– Бланш?! – взвизгнула госпожа Сплеторе. – Шоколадница?!

– Да, шоколадница, – ответил де Конмор чрезвычайно любезно. – Ко всем своим достоинствам и прелестям леди Бланш умеет готовить изумительные сладости. Какое редкое увлечение для благородное девицы – готовить десерты! Надеюсь, господин Маффино не обидится на меня, что я похитил у него Бланш. Надеюсь, он сможет найти других талантливых и искусных помощниц. Хотя с талантами и искусностью моей невесты никто не сравнится. Особенно мне понравились эти её шоколадные финтифлюшки с вишенкой внутри – таких не найдешь даже на королевском столе. Ими она меня и покорила, маленькая чертовка.

Можно было подумать, что всех присутствующих сейчас хватит удар – горожане, пожелавшие услышать новости из уст графа, онемели и лишь хлопали глазами. Госпожа Сплеторе побагровела – ведь перед этим она битый час распиналась, что проницательно разгадала намерения де Конмора относительно старшей из девиц Авердин.

– Идём, – бросил граф Ален своему слуге и повернулся к горожанам спиной, оставив их переживать и обсуждать услышанное. Взгляд его упал на окно дома Авердинов. Штора там была поднята, и в темной раме окна виднелась Бланш, словно девушка со старинного портрета. Она так и не скинула с плеч белоснежный мех, и была похожа на королеву снега и льда. Ален кивнул, потому что девушка смотрела на него. Может, она решила таким образом попрощаться?

Пепе перехватил взгляд своего хозяина и закатил глаза, но ничего не сказал. В какие игры играет его господин – пусть играет, на то он и господин.

Они прошли почти до самого конца улицы, когда Алена окликнули:

– Милорд! Милорд де Конмор!

К ним подбежал молодой человек – румяный от мороза, но без головного убора. Бобровую шапку он держал в руках, сняв её из почтительности.

– Добрый день, милорд, – учтиво сказал юноша. – Вы меня помните? Я – Реджинальд Оуэн, был представлен вам в свите герцога…

– Я вас помню, добрый сэр, – сказал Ален. – Вы слишком пылко выражали радость встречи с некой особой в моем зимнем саду.

Юноша склонил голову, взъерошив волосы, но потом смело посмотрел на графа:

– Уверяю, вы неправильно меня поняли, милорд. У меня не было намерения оскорбить… вашу невесту.

Пепе удивленно поднял брови и окинул говорившего внимательным взглядом, раздумывая, не велит ли граф поколотить наглеца, и если велит – то получится ли справиться одному.

Но граф проявил удивительное терпение и лишь спросил:

– Вы бежали за мной, чтобы сказать об этом?

– Нет, – Реджинальд сделал шаг вперед, прижимая шапку к груди. – Я уже просил вас о милости и попрошу снова. Примите меня на службу. Вы же знаете, я состоял в свите герцога, и он был доволен мной.