Карт-Бланш для Синей Бороды

После ужина, пока служанки убирали со стола, а мы с Барбеттой обсуждали завтрашнее меню, Вамбри повела отца показать комнаты. Он хотел что-то сказать мне, но Вамбри вцепилась в него, словно клещ и утащила наверх. Вскоре со второго этажа послышался её пронзительный смех.

– Не сердитесь на неё, миледи, – сказала Барбетта после того, как я в очередной раз вскинула голову, прислушиваясь к голосу Вамбри, раздававшемуся сверху. – Пусть получит отца на вечер, ночью-то он всё равно придет к вам.

Я покраснела почти до слёз, и служанка понимающе отвернулась.

Мне было стыдно лгать ей, но объяснить Барбетте, что наш с графом брак всего лишь видимость, я не могла. Если бы он бывал дома чаще, слуги, возможно, догадались бы обо всём, но пока тайны была сохранена.

Отправляясь к себе в спальню, я невольно прислушивалась – не раздастся ли снова голос Вамбри, и не ответит ли ей что-нибудь отец. Но в замке было тихо, и только на первом этаже бормотали слуги, укладывась спать.

Граф де Конмор вышел из темноты так неожиданно, что я налетела на него, ударившись щекой о твердую грудь.

– Должен поблагодарить тебя, – сказал он. – Всё преобразилось, как в сказке.

– Не стоит благодарности, – ответила я с поклоном. – Это моя обязанность, как вашей супруги.

– Супруги… – откликнулся он эхом, и протянул мне левую руку, развернув ее ладонью вверх.

Сотни безумных мыслей одновременно пронеслись в моей голове. Сердце застучало, и дышать стало тяжело. Рука моя словно налилась свинцом, и я медленно-медленно подняла ее, чтобы вложить в руку графа.

– Дай ключ, – сказал он.

Волшебство пропало мгновенно. Только сердце застучало ещё быстрее, на сей раз – от страха. Я потянула ворот платья, чтобы снять цепочку. А вдруг граф сразу поймет, что я нарушила запрет и побывала в той самой комнате, куда мне было запрещено заходить? Но ключ не изменился, я разглядывала его на сто раз!

– Милорд! – окликнул Пепе снизу. – Там пришли просители – у них что-то важное!

Граф остановил меня жестом и спустился на первый этаж, а я с облегчением перевела дух, получив недолгую отсрочку.

Глава 17

Надо ли говорить, что ночь я провела дурно, мучаясь кошмарами. Мне всё время казалось, что сейчас войдет мой муж, требуя ключ, а потом обвинит меня в нарушении запрета. Украденный кусочек неизвестного лекарства я предусмотрительно спрятала под подошву туфли, боясь, что он будет обнаружен.

Но наступило утро, а граф так и не явился.

Правильно ли я сделала, нарушив запрет мужа? Пусть и из лучших побуждений, но получалось, что я предала его. Показалось ли мне, или вчера между нами, действительно, что-то произошло? Что-то странное, удивительное, волшебное? Меня мучили угрызения совести, и непривычно волновалось сердце. Спускаясь в кухню, я невольно прислушивалась и посматривала на лестницу – не появится ли муж?

Приступив к приготовлению завтрака, я узнала от Барбетты, что граф опять уехал ночью по каким-то срочным делам, но скоро должен вернуться. Лучше было бы не вызывать подозрений, но я всё равно сбежала из замка, убеждая себя, что это – не бегство, а необходимость.

Какая была необходимость наблюдать за тем, как слуги очищают от снега садовую беседку – я бы связно объяснить не смогла, но упорно стояла на морозе, спрятав руки под накидку, и смотрела, как строение обметают от снега и скалывают намёрзший лед. Скульптура наверху, показавшаяся мне по приезду горбатым гномом, на самом деле изображала лебедя. То ли от времени, то ли по другим причинам тонкая шея лебедя обломилась, и теперь безголовая птица представляла собой крайне жалкое зрелище. После того, как счистили снег, я нашла и саму лебединую голову – она валялась возле беседки, намертво вмерзшая в землю. Работа была очень тонкая – клюв, глаза, каждое перышко было выточено с огромным мастерством.

Я спросила у старого Сквирри, как сломалась статуя и почему её до сих пор не починили.

– Так милорд не велел её трогать, – пояснил старик, опираясь на метлу, которой смахивал снег с каменных плит, – он сам и разбил её. После того, как вторая миледи погибла.

– Сам разбил? Зачем?

– Вот уж не знаю, миледи, – старик развел руками. – В Конморе не принято, чтобы слуги расспрашивали хозяев о том, зачем они делают то или это. Если вам интересно – сами и спросите. Но на вашем месте я не стал бы этого делать…

– Почему? – спросила я, разглядывая изуродованную каменную птицу.

Несомненно, после того, как лебединая голова упала на землю, по ней били ещё – на это указывали многочисленные щербины и сколы.

– Вряд ли милорду будет приятно об этом вспоминать. Он очень переживал, когда миледи Эстер погибла.

– Говорят, она упала с лошади и сломала шею? – спросила я тихо.