Картинки нижегородского быта XIX века

Просвещение и школы в Нижнем. — Где, чему и как учились нижегородцы: пансионы, губернская гимназия, дворянский институт, школа кантонистов. — Женское образование.

В середине пятидесятых годов в Нижнем числилось четырнадцать учебных заведений, из них среднеобразовательных четыре: губернская гимназия, мужской и женский институты и духовная семинария.

Младшее, до десяти лет, поколение нижегородцев, главным образом дети дворян и чиновников, вступало в школы через подготовительные частные пансионы, содержимые обычно «бедными, но благородными особами» из дворянок. Ежегодно осенью в «Губернских ведомостях» и на уличных столбах появлялись объявления. В них содержательницы начальных пансионов уведомляли, что производят в свои заведения набор мальчиков и девочек «почтенных родителей». При этом обещали выполнять свои обязанности добросовестно и без малейшего упущения, чему порукой полученные ими в свое время медали или «шифры ея императорского величества». В 1855 году в городе имели пансионы иностранки: Каролина Герке, Луиза Фиррек, Ефразия Сегедин, Цецилия фон Гален и русские: Муза Менделеева и Екатерина Бакаева.

Малыши, поступившие в пансионы, после начатков грамоты усаживались за бесконечные «прописи».

Первым в тетрадке пансионеров красовалось изречение: «Начало премудрости есть страх божий».

Досуг малолетних пансионеров посвящался рукоделию, в виде вышивания крестиком по канве — у девочек, и плетения бисерных чехольчиков — у мальчиков.

Начиная с одиннадцати-двенадцати лет, подростки, одетые в серые мундирчики с серебряными или золотыми пуговицами, посещали губернскую гимназию или дворянский мужской институт.

Нижегородская гимназия тех лет была учреждением, насквозь пропитанным духом николаевщины. Это сказывалось в системе и приемах преподавания, а равно в быте и нравах педагогов и учеников.

В гимназии царил сухой формализм.

Учебники общеобразовательных предметов назывались «руководительными книгами». Текст их надлежало заучивать буквально. Попытки ученика изложить что-либо своими словами строго пресекались. Горе было тому вольнодумцу, который на уроке древней истории выразился бы: «царствование Валтасара сменилось царствованием Кира», вместо того чтобы сказать по учебнику: «Валтасарова корона воссияла на челе Кира». Педагогическая мудрость того времени повелевала: «Не мудрствуй! Выше книги не будешь!».

Другим среднеобразовательным мужским учебным заведением был Александровский институт. Идея сословной школы зародилась в умах местных дворян еще в 30-х годах века. Желание отгородить благородных детей от влияния низших сословий привело сначала к учреждению при губернской гимназии «благородного пансиона», который в 1844 году был преобразован в самостоятельный Дворянский институт.

Главной целью института являлось «облегчить нижегородским дворянам материальные заботы об учении их детей» и вместе с тем «сделать воспитанников института благочестивыми сынами православной церкви, добрыми гражданами и истиннорусскими по уму и сердцу».

В действительности, однако, «благочестивые» дворянские сынки воспитывались далеко не в такой идиллической обстановке. Наиболее активный деятель при учреждении института помещик С. В. Шереметев не постеснялся укомплектовать штаты института иностранцами, лишними в его богородской дворне: — конюхом, садовником, парикмахером и т. д.

Из них венгерец Пеликан, прослужив полгода швейцаром при институте, получил должность классного наставника. Соединяя три должности: швейцара, воспитателя и садовника, Пеликан оказал наибольшие способности в третьей из них. Он развел при институте роскошный сад, а на городском Черном пруду соорудил приводивший всех в восхищение плавучий остров.

Преподавание учебных дисциплин в институте было подчинено строгому контролю дворянства. Контроль выражался в форме вручения каждому преподавателю особой печатной инструкции по его предмету.

Преподающему естествознание предписывалось «не довольствуясь отдельными фактами, стремиться вникнуть в идею создателя через познавание законов природы и тем питать в воспитанниках религиозное чувство».

Преподающий историю должен был, «раскрывая ход человеческой жизни, показать, каким образом каждый народ осуществляет развитием своим особую идею, вложенную творцом мировых судеб».

Программы других предметов носили такой же нравственно-религиозный отпечаток, при чем воспитанникам последнего 7-го класса предлагался еженедельный специальный урок — «начертание христианских обязанностей».

К числу положительных сторон институтского преподавания относились периодические литературные беседы, во время которых воспитанники старших классов читали вслух перед аудиторией, состоявшей из учеников и их родственников, рефераты и самостоятельные сочинения литературного и исторического характера.