Кастелау

20 апреля 1945-го. День рождения вождя. Может, он как раз поэтому так и улыбался, мертвый уже.

Маркус Хекенбихлер. Ответ на вопрос анкеты

(1988)

Вопрос № 10

Отец нас на всевозможные работы посылал. Вот так и вышло, что мне с другими ополченцами для господина Эренфельза могилу рыть пришлось. Своего могильщика ведь в Кастелау не было.

Место нам определили прямо у ограды, со стороны Штайнгассе, где по нашему обычаю всех нездешних хоронят, а еще самоубийц. Могилы эти потом ликвидировали, чтобы деревья рядком вдоль ограды высадить, вроде как живая изгородь, чтобы не видно, а то туристы жаловались – неприятно им в отпуске из окошка гостиницы на неухоженные могилы смотреть.

На похороны не одни только люди со студии пришли, но и из деревни многие. Большинство, наверно, из любопытства просто, посмотреть, как актеры себя ведут, как держатся, на похоронах-то. Оказалось, ничего особенного, разве что эти киношные совсем не так прилично одеты были, как наши, из Кастелау. В деревне для такого случая у каждого в шкафу уж по крайности черный костюм или черное платье всегда висят.

Госпожа Адам – та очень сильно плакала; как-никак все-таки мужа хоронила. (По крайней мере, я так думаю.) Отец мой прощальное слово произнес, а потом и господин Арнольд над гробом что-то говорил.

После нам, ребятам, могилу засыпать пришлось. Мы, помню, спешили очень, думали, в «Вацманне» какая-никакая кормежка будет. Но когда мы туда подоспели, уже кончилось всё.

Интервью с Тицианой Адам

(27 октября 1988)

Вот. Дарю. На прощание.

Я знаю. Но чемоданы паковать ты уж, наверно, начал?

Бери-бери, не стесняйся. Над кроватью у себя повесишь. Или в клозете. Мне все равно.

Да брось ты эти церемонии. Я все эти словеса терпеть не могу… К тому же – когда меня не будет, весь этот хлам отправится известно куда…

[Кашель.]

И оставь наконец эту отвратительную привычку сестру милосердия из себя строить. И за легкое мое не переживай, еще попыхтит. Оно как хорошая ветчина, чем больше прокоптилась, тем дольше хранится. Я просто старье разбирала, вот и всё.

Если ты еще раз «спасибо» скажешь, я заберу эту штуку обратно.

Ну да, хлопушка от «Песни свободы». Название фильма я соскребла еще тогда. Только одного и хотела – забыть.

Потом уже. Когда все миновало. Война кончилась. И Вернера…

[Долгая пауза.]

Ах черт! И зачем только ты из Америки своей пожаловал со всеми расспросами этими. Я ведь уже почти научилась о том времени не помнить.

Да убери же наконец хлопушку эту дурацкую! Видеть ее не могу. Только напоминает…

Похороны… Когда все изощряются в лицемерии и лжи, каждый только и норовит другого в лести переплюнуть. Так уж принято. Но что Вальтер Арнольд тоже… Я тебе рассказывала, что он речь говорил? Там, у могилы?

Он и в самом деле с прощальным словом выступил. И как только наглости набрался. Не знаешь такого выражения?

Наглости набраться. В словаре посмотри. Да, стоял над могилой с этаким сокрушенным лицом, как в актерской школе учат, и говорил какие-то слова. На похоронах Вернера.

Да не помню я, что он говорил. Может, «привет, это я его укокошил, мне ужасно жаль, но надеюсь, вы все равно меня любите». Не помню уже. Какие-то слова произносил. Рот открывался и закрывался. Звуки издавал. Я ничего из этого… Вообще ничего. Для меня это было как немой фильм. Или как когда отснятый материал смотришь еще без озвучки… С тобой так бывало? Как будто ты и здесь, и не здесь? Вроде как тело свое припарковал, а сам…

[Пауза.]

Как ты думаешь, у человека есть душа?

Что за идиотский ответ? Что значит «надеюсь»? Вероятно, этого вообще никто не знает. А уж меньше всего те, у кого… Может, только у некоторых людей она есть, а у остальных просто часовой механизм встроен. Его заводят, когда ты появляешься на свет или когда мама с папой тебя сделали, а когда завод кончается… Конец сеанса. Вот у Вернера душа была, уж это я точно знаю… Вернер, он такой был…

[Пауза.]

Я недостаточно это ценила, тогда. Совсем молоденькая была, моложе, чем ты сейчас. И во всяком случае такая же несмышленая.

[Пауза.]

Сам видишь, в такую минуту как бы хорошо сигаретку закурить.

[Пауза.]

Ники Мельхиор крест на могилу смастерил. Это он, конечно, не сам придумал, такое не в его характере. Скорей всего, это Марианна ему… Но все равно очень трогательно. Имя-фамилию по дереву выжег, искусно так, мастерски прямо. А что имя-фамилия не настоящие, так откуда же ему было знать? Руки-то у него золотые были, у Ники. Не то что у Вернера… Вернер, он такой… Вернер такой был…

[Долгая пауза.]

Когда человек умер, он больше не меняется. В то время Вернер намного старше меня был, больше чем вдвое, а сейчас… Я старухой стала, а ведь думала, что ни за что… Умереть – да, этого я тогда себе желала. Но чтобы старухой – нет. Мне это не идет. Не мое амплуа.