Херувимский странник

Здесь нощи вовсе несть, здесь царствует денница,
Здесь страха, бед, скорбей, печалей — не видать:
Сплошная нега здесь, сплошная благодать,
Здесь все блаженствует и радостью искрится.
Здесь можно у Христа воды живой напиться.
О времени забыв, в покое восседать.
Одежды брачныя с себя не совлекать.
Что каплею текло, потоком здесь стремится.
Здесь лик Божественный во всем сиянье зрим,
Преобразившись в Нем, здесь всякий — Херувим.
Здесь, у Него в плену, Его лобзает каждый,
Любовью полнится, Им услаждает вкус.
И, славя, молится — сладчайший Иисус,
Благоволи и мне сего вкусить однажды!

Десятый Блаженный, почивший в Бозе

Свершилось, Господи, прошли мои мученья,
Где скорби и тоска? Печали, где оне?
Уж никакая боль не гложет сердце мне:
Избавилась душа от своего плененья.
Сей мир соблазнов Я отверг без сожаленья:
Все, что зовется злом, исчезло, как во сне:
Унынью места несть в моем блаженном дне.
Здесь истинный покой и радость умиленья.
Небесный льется свет и ангелы спешат
Меня забрать с собой, к тем, кто блажен и свят.
Столь хорошо мне здесь, что я от счастья млею:
Имею, что хочу, и что хочу — имею:
Сбылось, я вознесен туда, где нету слез,
Где ждет меня Жених, сам Иисус Христос.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Шестая книга «Остроумных речений и виршей» [названных в издании 1675 г. «Херувимским странником»].

Отсутствующие 10 стихотворений — сонеты из пятой книги издания 1657 г., перенесенные в издании 1675 г. в шестую книгу.

11. Блаженный мудрец

Тот человек блажен, кто всю любовь свою
Не бренности отдал, а пакибытию!
Кто, будь он млад иль стар, но созерцать привык
Премудрости чертог, что Бог Отец воздвиг.
Кто Слово для себя державою избрал,
А не в чужом песке, как дуралей, застрял.
Кого ни дом, ни двор, ни злато не влечет
И кто своим годам счисленья не ведет.
Кто,не бежит, мечась, за счастием слепым,
Чужой воды не пьет, тщеславием гоним.
Ничем не угнетен, с суетством не в ладу
И не стремится быть у мира на виду!
Он мирови[239]

— дитя, и всякий град знакомЕму, как и царю, который правит в нем.
Свободою дыша, он смотрит только ввысь,
Где он и иже с ним от света родились.
Он не считает лет, что в мире сем прожил,
Денница и в его заглядывает сад,
Еще и ввечеру ему ласкает взгляд.
Он Древо Жизни зрит, духовностью томим,
К Нему прямой стезей идя, как пилигрим.
Его бесстрастия ничто не омрачит,
Что б ни случилось с ним, он, ясно зря, не зрит,
Он смел и бодр, врагом его не отпугнуть,
Пусть мир и ад и плоть в одну сойдутся суть.
(Иной бы, суетясь, все тратил в беготне).
Се — и стезя и жизнь: по нраву мне оне.

12. Тайный олень и его ручей