Хеви-метал пираты

Бригитта невесело хмыкнула и провела рукой по внешней поверхности щита, привычно отмечая неровности в тех местах, где его рихтовали после особенно тяжелых боев. Ладонь дошла до кромки, пальцы привычно скользнули вдоль, проверяя целостность ленточных эмиттеров, потом — обратно, к центру. Туда, где в середине щита скалилась рельефная металлическая медвежья морда.

Деталь, которая утяжеляла щит, но скрывала под собой аккумулятор, позволяющий переводить щит в энергетический режим. А еще — последняя и единственная память об отце.

Ведь его собственный амулет так и не нашли.

Отец говорил, что Бьорн это и значит «медведь» на одном из старейших, уже давно мертвых языков. «Медведь Аркадии» — уважительно отзывались о нем и не только за спиной, но и в глаза, хоть и полушутливо. Теплый и добрый с дочерью, суровый, но справедливый с экипажем, сдержанно-строгий с женой-командиром…

Семнадцать лет назад он запер дочь в капитанской каюте и исчез, не сказав ни слова. Только злые глаза и губы, сжатые так плотно, что совсем пропали в густой рыжей бороде, давали понять — с папой лучше не спорить.

И Бригитта послушно села за любимое дело, перемещая кораблики по пространству игрового куба и устраивая между ними бои разной сложности и состава.

А потом грохнул первый выстрел.

А потом — второй, третий и еще, и еще…

Было страшно. Даже в капитанской каюте, максимально надежно укрытой под броней помещений, выстрелы звучали громко. Пугали и заставляли вздрагивать каждый раз. Старые кинетические орудия били намного громче современных, а для той, кто никогда ранее их не слышал — и вовсе оглушительно.

А потом корабль начал вздрагивать. А когда вздрагивает такая махина в тысячи тонн — валится все, что у него внутри.

Слетела с полки и разбилась любимая папина модель линкора «Террифик», пролетел по каюте и больно впечатался в грудь тяжелый бортовой журнал «Преследователя солнца», папина кружка, как живая, выпрыгнула в расколовшийся иллюминатор.

И даже запертая дверь каюты, жалобно скрипнув, перекосилась и продавилась внутрь, сорвавшись с запоров, словно какой-то гигант снаружи ударил по ней кулаком. По каюте сразу потянуло холодным ветром, который принес с собой смесь новых запахов — острых, резких, незнакомых, пугающих.

И шум. Грохот, взрывы, крики…

А папа так и не возвращался. И Бригитта решила пойти его искать, чтобы спросить, что происходит. Ведь кому знать ответ на этот вопрос, как не капитану?

Да, он велел оставаться в каюте, в безопасности. Но там ведь больше не безопасно!

Папы нигде не было. Бригитта прошла насквозь всю нижнюю палубу, держась за стены в те моменты, когда корабль снова вздрагивал, и зажимая уши руками, когда раздавались взрывы. Страшно не было. Было странно. В коридорах никого не было.

Бригитта вышла на палубу и осмотрелась.

Страшно не было. Было интересно. Голова понимала, что происходит что-то страшное, но глаза видели только маленькие силуэты кораблей в небе, словно сидишь в середине игрового куба и с папой вместе перемещаешь по трем осям модельки, моделируя бой. Только модельки не горели. И уж тем более модельки не лежали на поверхности, полускрытые за облаками жирного черного дыма и все того же огня.

Постоянно вертелись и ежеминутно грохали орудия «Преследователя», по палубе бегали и кричали люди, тащили какие-то ящики, тела, измазанные в красном, свежие батареи…

В воздухе проносились редкие Ангелы.

Слева и справа по борту отчаянно дымили два конфедератских корабля, их двигатели работали на пределе возможностей, а на палубах суетилась команда, сбивая огонь. И даже отсюда было видно, что экипаж не в ярко-синей форме конфедератов, а кто в чем. Да и кораблей этих кораблей не было, когда они покидали Аркадию, но теперь вот — они в строю.

Бригитта провела пальцем по щеке и задумчиво потерла между пальцами жирную черную копоть, принесенную ветром.

Странно это.

Бригитта пошла на мостик, аккуратно ступая между лежащими в коридорах надстройки ранеными людьми в изорванной и обгоревшей форме «Страйдера» — эсминца дяди Анри. Что они здесь делают?

Но папы не нашлось и на мостике. И не только его, на мостике вообще почти никого не было. Лишь несколько расчетных постов, операторы которых сидели, словно пораженные столбняком — ни звука, ни движения. Всей передней части мостика, всего обзорного стекла просто не было — только рваный металл и бьющий откуда-то пар.

Люка, через который папа вылезал на свой боевой пост, не было тоже.

И папы.

Бригитта пошла искать дальше.

Взрывы и выстрелы прекратились. Корабль больше не вздрагивал и не дергался. Коридоры наводнились людьми, которые то и дело задевали Бригитту, пробегая мимо, а кое-кто даже останавливался:

— Бригитта, ты что здесь делаешь?

— Иди скорее в каюту!

— Папа сейчас очень занят!

— Он скоро к тебе подойдет, а сейчас не мешайся, пожалуйста!

Говоря все это, они как один отводили глаза и понижали тон к концу фразы. Взрослые часто так делают, когда врут.

Бригитта кивала, обещала прямо сейчас отправиться в каюту и, едва взрослые уходили, продолжала свой путь — в лазарет. В царство медиков, оплот спирта и боли.