Хюбрис, или В тени маяка

С той стороны, откуда мы ехали, донесся лай Зака. Мне была знакома эта торжествующая интонация – кобелина любил при случае показать, что его не пальцем делали. Я снова включил фонарик и пошел взглянуть на находку.

Как и следовало ожидать, мальчишка не успел уйти далеко. Он лежал на боку в неглубокой яме на обочине дороги. Сначала я подумал, что он свалился туда, ударился головой и потерял сознание, но его поза свидетельствовала о другом. Если бы это не звучало так нелепо, я сказал бы, что он прилег вздремнуть. На нем не было ни царапины. Даже очки не слетели. Он мирно спал под гавканье Зака, пока я не тронул его за плечо. Он сразу проснулся, нашел мою руку и схватился за нее, впившись в запястье ногтями с такой силой, что мне сделалось больно. Я направил луч фонарика ему в лицо. Никакой реакции.

– Не нужно ехать в то место, – сказал он чуть ли не умоляющим тоном.

– В какое место? На маяк?

– Нет, маяк – хорошее место. – Его лицо посветлело. – Вы отвезете меня туда?

– Отвезу, но не сегодня. Я устал и хочу спать. До маяка еще километров восемьдесят.

– Давайте останемся здесь, – попросил он.

– Слушай, ты понимаешь, что дядя больной и старый? Дяде нужно выспаться.

– Там вы не выспитесь.

– Да откуда ты знаешь?

– Йоост сказал.

– А-а, я понял. Йоост слов на ветер не бросает. Это он тебе во сне сказал?

Но мальчишка имел такой жалкий вид, что грех было над ним издеваться. Внушаемости я за собой никогда не замечал, тем не менее у меня уже пропало намерение искать койку в направлении «ницы». Это во второразрядных фильмах ужасов обязательно найдутся два-три кретина, которые полезут в плохое место, невзирая на все предчувствия и предупреждения. Обочина дороги мне тоже не нравилась, однако усталость брала свое. И в моих словах насчет старого больного дяди было гораздо больше правды, чем хотелось бы.

– Ладно, придется спать в машине. Пойдем.

– Поздно, – проговорил мальчишка.

– Да, поздно, черт возьми. Поэтому не тяни время.

– Вы ничего не слышите? – почти прошептал он.

Я прислушался. Вероятно, я слишком привык к постоянному звуковому фону или же у меня давление пошаливало, но ничего необычного я не слышал. Однако Зак навострил уши и повернул морду в ту сторону, где находилась эта проклятая «ница». Спустя несколько секунд я увидел в том направлении светящееся пятно. Сначала оно напоминало бледное зарево над холмами; отчего-то мне даже пришла на ум старая песня «Bad moon rising». Потом свет стал ярче и колеблющееся пятно распалось надвое. Похоже, это были обыкновенные фары, но нельзя сказать, что я испытал облегчение, – не то место и не те обстоятельства.

– Ты знаешь, кто это? – спросил я.

– Нет, – сказал не-Артем, – но они едут оттуда.

С меня было достаточно. Поскольку я точно не собирался участвовать в ночном ралли, а до встречи еще оставалось какое-то время, я вернулся к «ниссану» и прикончил остаток рома – не пропадать же добру. При этом сидящий внутри писатель настоятельно советовал как следует распробовать каждую каплю и насладиться ею – вдруг окажется последней, – однако, честно говоря, никакого особенного вкуса я не ощутил.

Зак предпочел держаться рядом со мной, а мальчишка остался стоять на краю ямы. В приближающемся свете фар его застывшее и смертельно бледное лицо сделалось неестественно ярким и похожим на покрытую эмалью маску.

15

Судя по звуку, нелегкая принесла из «ницы» грузовик. Я успел спросить себя, что буду делать, если он намотает парня на колесо и спокойно поедет дальше, но я так часто задаю себе неудобные вопросы, что давно отвык на них отвечать.

Потом в моем сузившемся поле зрения появился темный угловатый силуэт. Оказалось, что это «ГАЗ-66» с кунгом. Заранее сбросив скорость, автомобиль остановился в нескольких шагах от слепого. Я видел сверкающие отражения фар в стеклах его очков. Для меня все было черно-белым, как на гравюре.

Из кабины грузовика вылезли двое. Водитель, силуэт которого я едва различал, остался за рулем и не заглушил двигатель. Каждый из двух незнакомцев выглядел лет на сорок. Они были одеты в какие-то однотонные пижамы с закатанными до локтей рукавами. Широкие штаны с отворотами свободно болтались. На ногах – тапочки без задников. Один из приехавших был высокий, костлявый, с повязкой, которая закрывала левый глаз. Второй – низкий, плотный и совершенно лысый, похожий на ходячую будочку с мигалкой. У этого из уголка рта торчала то ли потухшая сигарета, то ли палочка от леденца.

Оставалось только гадать, откуда они взялись, из какой – тут меня озарило – задницы. Во всяком случае, они никуда не торопились и довольно долго молча рассматривали мальчишку. Это напоминало игру двух сытых котов со слепой мышкой.

– Ну что, Зоркий Сокол, набегался? – спросил наконец лысый. – Поехали к мамочке.

– В жопу твою мамочку! – ответил мальчишка, в один миг преобразившись в загнанного зверька. Он выставил перед собой трость и принялся водить ею из стороны в сторону.

Одноглазый издал тонкое ржание. Оружие и впрямь было смехотворным, а превосходство «пижам» – абсолютным. На меня они не обращали внимания.