Хюбрис, или В тени маяка

Я закрыл глаза. Затем открыл глаза и увидел настоящее солнце. Огромное и красное, оно уже опускалось к линии горизонта. Медленные волны с шорохом взбирались на прибрежный песок и, сбросив пенную кожу, уползали обратно. Шумели пальмы. Мой остров утопал в синих сумерках. Я с полным правом могу сказать «мой». Он не так уж велик. Я исследовал его вдоль и поперек и не обнаружил никаких следов пребывания человека. Наконец-то. Ни одной злобной, жадной, тупой двуногой твари на пятьдесят квадратных километров суши и еще на тысячу морских миль вокруг. Мечты сбываются. Здесь есть все необходимое для жизни, включая источник пресной воды, и я надеюсь прожить здесь до самой, так сказать, естественной смерти. Мне не нужен долбаный Пятница; у меня есть кое-что получше: автомат Калашникова и достаточно патронов, чтобы устроить горячий прием любителям экзотики и прочим людоедам, если они вдруг пожалуют на мой остров. Вместо радио и чужой болтовни я слушаю океан, ветер и тишину ночи, а вместо стоканального ТВ заново учусь смотреть на звезды. Там, в ночном небе, гораздо больше каналов. Звезды и провалы между ними показывают то, чего не увидишь ни по какому «ящику». Они показывают мне мою жизнь за привычными пределами, во времени и в пространстве. Я не ищу там бога. У меня нет претензии на некую вечность; у меня есть надежда, что мое сознание не так смертельно привязано к этому мешку с костями и мясом, зовущемуся телом, который обречен гнить и стать прахом. Иногда мне кажется, что надо только вспомнить свои настоящие логин и пароль, чтобы войти во вселенскую сеть, а там уж от меня самого будет зависеть, захочу ли я из нее выйти. Может быть, я наивно мечтаю о рае? Нет, ведь я уже в раю. Я ничем его не заслужил, и скоро буду из него изгнан. Это краткая остановка на пути в ничто, последний оазис в бесконечной пустыне. Но благодаря пребыванию здесь я излечился от страха перед жизнью. Когда существование лишено всего наносного и нет необходимости вести изнурительную борьбу за кусок хлеба, становится очевидно, до какой степени все искажено и извращено в дурдоме с семью миллиардами пациентов, из которого давно уволился персонал. А может, персонала никогда и не было; мы сами выдумали его себе в утешение, надеясь на исцеление хотя бы после смерти. Но даже у тех, кто родился нормальным, нет никаких шансов таковыми и остаться. Вообще никаких. Разве что повезет и удастся вовремя сбежать. Как мне, например.

Но, кажется, мое время заканчивается. Я слышу, как песок скрипит под чужими ногами. Автомат я оставил в хижине, а жаль… хотя что-то подсказывает мне, что автомат тут не поможет. Темный силуэт заслоняет звезды. Ничего нельзя разобрать на фоне этой темноты. Ничего, кроме голоса.

– Полежали, и хватит, – произносит голос, знакомый до отвращения. – Пора отчаливать.

Для верности Йоост похлопал меня по щеке, но я и так уже проснулся, только не сразу понял, куда подевался мой райский островок. Ночью смеющийся убийца выглядел спутником белой горячки, почему-то явившимся в одиночку. Его ухмылка напоминала висевший в небе серпик старой луны. Похоже, Йоост только что выбрался из колодца. С него капало.

Не представляю, как он сумел настолько точно подгадать со своим возвращением. Очевидно, полагая, что за время его отсутствия у меня могли появиться свободолюбивые устремления, и желая пресечь подобные поползновения, он все-таки вытащил ланцет и дал мне полюбоваться блеском лезвия – в профилактических целях.

– Лезь в лодку.

И я полез, стараясь не прикасаться к пластиковому мешку, в котором что-то лежало. Что-то небольшое. Возможно, пока не пригодившиеся для создания экспонатов части тел. Весел Йоост мне не доверил. Честно говоря, не знаю, хватило бы у меня смелости попытаться вырубить его веслом – он по-прежнему действовал на мою волю, как нервно-паралитический газ на ничем не защищенного пехотинца.

Видно было, что грести он умеет и дело это для него привычное. Ловко орудуя веслами и лишь изредка поглядывая через плечо, он повел лодку по узким каналам едва подсвеченного луной лабиринта.

– Давай дальше, – напомнил он.

Я ждал этого. И даже немного подготовился. На этот раз обошлось без заимствованного «вдохновения». Мне оставалось только заполнять словами пустоты между образами, возникавшими в мозгу, словно кадры старого черно-белого фильма.

44

– На следующий день корабль без каких-либо задержек вышел в очередное плавание, которое должно было продлиться три месяца, но затянулось на гораздо больший срок. Спустя неделю, ночью, при свете убывающей луны, один из вахтенных впервые увидел на палубе женщину. По его словам, та двигалась так, будто не существовало ни качки, ни ветра, ни мешка у нее на голове. Матрос, кроме того, утверждал, что женщина была голой, грязно-белой, как рыбий живот, с ранами по всему телу. Когда он ее окликнул, она отступила в тень парусов и затем исчезла.