Хлеба и зрелищ

Вскоре он обнаружил, что мир изменился; новое столетие ознаменовалось вторжением буйных и жестоких купцов. Кипп был наделен способностью приспосабливаться; он умел овладеть новой идеей, осознать новое положение. Итак, он присоединился к наступающей армии и одно время занимал скромный пост повара в лагере торговцев. В поте лица зарабатывал он кусок хлеба, хлопотал среди горшков и сковород в тылу, где едва слышен был грохот орудий, разрушающих баррикады.

Говоря простым языком, ему предложили составить курс химии для школы заочного обучения и исправлять работы учащихся. За это ему платили меньше, чем третьему помощнику заведующего отделом рекламы. Образование он получил разностороннее и не был узким специалистом. Знал многое помимо химии. При случае мог поговорить о символистах и астрономии, о Франциске Ассизском и лучшем способе жарить рыбу. Вену он знал, лучше, чем Бостон; был знаком с метрдотелем ресторана «Митра» в Оксфорде и мог объяснить, почему с домов этого исторического города красивый песчаник облупливается, словно кожа с обожженного солнцем носа. По-французски он говорил так, как говорят на этом языке в сером городе башен; прекрасно танцевал и ухитрился распутать нити политических интриг в Старом Хэмпдене, а это задача нелегкая, и тот, кто за нее берется, должен в совершенстве изучить проблему ненависти и зависти за последние сорок лет.

Несмотря на все эти познания, он был совершенно лишен интуиции и понятия не имел о том, что чуждо законам логики. Мозг его отказывался воспринимать безрассудные, туманные и превратные идеи. Поведение Торбэя, которому он дал ключ от своего ящика с деньгами, сбило его с толку, и он долго раздумывал об этом инциденте.

– Очевидно, я его обидел, – сказал Кипп в разговоре с Майклом Уэббом, – хотя я не понимаю, чем именно. Торбэй щепетильный парень. Он мне сказал, что хочет взять у меня взаймы… а я ему ответил: «Ладно»… И больше ничего. Он и раньше брал у меня деньги, но я этому не придаю значения… Я не жду, чтобы он их вернул, и всегда готов ему помочь… В тот момент я был занят и потому дал ему ключ от стола, чтобы он сам взял, сколько ему нужно. Через секунду он возвращается, швыряет ключ, говорит обиженным тоном: «Не нужно мне ваших денег». Ну, как по-вашему, чем мог я его обидеть?

– Ничем, мне кажется, – ответил Майкл.

– Конечно, а все-таки с тех пор он меня чуждается. Разумеется, я ничего не понимаю, но мне кажется, он подумал, что я задираю перед ним нос… Даю ему ключ, чтобы он увидел, сколько у меня денег… А денег в ящике было много. Короче говоря, вульгарно хвастаюсь. О, господи! Да мне бы это и в голову не пришло! Ну, конечно, он потому и обиделся. А вы как думаете?

Майкл улыбнулся.

– Быть может, – сказал он.

2

Несмотря на высшее образование, Кипп вскоре лишился места в школе заочного обучения. В нем перестали нуждаться, как только он закончил курс. Исправление ученических работ, приходивших по почте, можно было поручить и не специалисту.

После этого он получил место химика в большом коммерческом предприятии. Прочитав высокопарный проспект, он пришел к тому заключению, что ему придется производить опыты и заботиться об улучшении качества медицинских препаратов, которые выпускает фирма. Однако, когда он прибыл на фабрику в Сент-Луи, его провели в пыльную жалкую лабораторию с окном, выходившим в коридор. В течение целого дня перед окном появлялись курьеры с крохотными пакетиками, наполненными белым порошком. То были образцы выпускаемых препаратов, а в обязанности Киппа входило испытание качества продукта. Испытание было не сложное. Лабораторными щипчиками он брал несколько крупинок, бросал в пробирку, а затем держал пробирку над бунзеновской горелкой. Нагретая жидкость принимала нежную зеленую окраску. Если же она не окрашивалась, и, если зеленый цвет был слишком светлым или слишком темным, это свидетельствовало о невысоком качестве продукта, и Кипп делал отметку на листе, который приносил курьер.

Работа упрощалась благодаря тому, что тут же, на прилавке, стояла закупоренная бутылка с зеленой жидкостью. Раствор в этой бутылке был как раз того оттенка, какой должна была принимать жидкость в пробирке.

Как только пробирка нагревалась, Кипп подносил ее к закупоренной бутылке и сравнивал цвета. Этим заканчивалось испытание, и вся процедура отнимала не более пяти минут. Предполагалось, что Кипп, покончив с этими исследованиями, работает в своей крохотной лаборатории над усовершенствованием препаратов. Однако, по мнению администрации, препараты не нуждались в усовершенствовании, они и без того были совершенны, и потому никто не возлагал надежд на новые опыты. Как бы то ни было, но Киппу так и не удалось заняться экспериментальной работой, ибо на испытания препаратов едва хватало рабочего дня. То и дело перед окном появлялись курьеры с маленькими пакетикам.

За эту работу он получал тридцать долларов в неделю.