Хлоп-страна

Хочу, чтобы вы знали, муж мой мог бы служить образцом для подражания хоть при дворе английской королевы. Как-никак Йен – преподаватель лингвистики в знаменитом университете. У него колоссальная эрудиция, он говорит на многих европейских языках, в том числе на русском. Из-за своей страсти к языкам, истории и культуре он целое лето провёл в России, откуда я родом. Тогда-то мы и встретились, а год спустя поженились. Нет, мой муж ничего не мог поделать с Филиппом, недостаток воспитания сына целиком лежит на его бывшей жене. Упаси меня бог подозревать, что она не исполнила своего долга намеренно, из желания досадить Йену; скорее всего, потакая прихотям Филиппа, она и не заметила, каким неотёсанным он вырос.

Надеюсь, наша с Йеном взаимная любовь переживёт банальные разногласия. Тем не менее поступки Филиппа то и дело испытывают пределы моего терпения. Месяц назад Филипп переехал в наш новый дом. По соглашению об опёке между Йеном и его бывшей женой Филипп должен жить по полгода с каждым из родителей. К его приезду мы обставили отдельную комнату, но он захотел жить в спальне, которая, как я надеюсь, станет детской для нашего новорождённого. Я взяла на себя труд – да-да, я рассматриваю это как свою обязанность – обеспечить домашний уют сыну Йена. Я готовлю, стираю одежду, прибираюсь в его комнате. Отвожу к друзьям всякий раз, когда его приглашают на пикник. Всё, что я прошу взамен, – соблюдать правила приличия, которые любой воспитанный европейский мальчик к тринадцати годам отлично знает. Например, прошу снимать, входя с улицы, обувь. Я настаиваю на том, чтобы он не швырял одежду на пол, а аккуратно вешал в шкаф, который стоит в его комнате.

Поскольку его школа не способна привить ему навыки, необходимые для всестороннего образования, мне приходится и тут помогать ему. К хоккейным тренировкам я добавила более интеллектуальные занятия. Записала в книжный клуб для подростков в местной библиотеке, нашла танцевальные курсы в муниципальном общественном центре, готова тратить собственное время, чтобы хоть раз в неделю водить его в театр, оперу или филармонию. Книгам он предпочитает телевизор, так что мне пришлось позволить ему смотреть программы по истории вместо дополнительного чтения.

Неужели я должна терпеть хамские выражения, которые я регулярно слышу от Филиппа? Нет уж, увольте! Никогда раньше я не слышала подобного «красноречия», за что мы должны сказать спасибо телевидению. Ах, если бы кто-то потрудился с раннего детства направлять Филиппа, развивать его интеллект, расширять горизонты! Иногда я не могу удержаться от мысли, что бывшая жена Йена намеренно воспитывала из него варвара.

Подумать только, я, школьный учитель с десятилетним стажем работы (в России мне доводилось сталкиваться с детьми из очень неблагополучных семей), теперь неспособна справиться с сыном своего мужа! Все мои ученики, независимо от их уровня развития, знали одну вещь: они обязаны относиться ко мне с уважением и беспрекословно выполнять все мои требования. У Филиппа такое понятия, как уважение, вообще отсутствует. Я спросила его однажды, как он понимает уважение, и он ответил: «Делать своё дело, независимо от того, что тебе говорят другие!» Глубина его невежества не перестаёт меня поражать.

Я исчерпала свои педагогические методы, но, прежде чем решиться на крайние шаги (мы с Йеном обсуждаем вариант школы-интерната), обращаюсь к вам за советом. Я знаю, что в Америке есть свои методы общения с подростками. Возможно, у вас найдутся приёмы, которые заставят Филиппа вести себя как подобает. Я готова на любые меры.

Паскаль (Пер. М. Платовой)

На этот раз Паскаль сделал всё возможное и невозможное, лишь бы избежать изменений в своей жизни, после того как пройдут два года его ссылки и он вернётся в Америку. И вот когда наконец он снова появился в Сан-Франциско, ему и впрямь удалось восстановить практически всё, что он оставил: работу дизайнером в рекламном агентстве, квартиру над баром на углу Тендерлойн, серую кошку, которая жила в этой квартире сама по себе и охотилась за мышами, машину со сломанным кондиционером и вмятиной с пассажирской стороны, даже номер сотового телефона. Теперь очередь была за бывшей подругой.

Разрыв с подругой, затяжной и болезненный, и стал причиной тому, что Паскаль проворонил срок продления своей рабочей визы. Его начальница страшно злилась: она предлагала Паскалю помочь сделать грин-карту, а вместо этого он влип, да так, что пришлось покинуть страну. Если бы ещё у него оставалась возможность вернуться на родину! Но когда из постсоветской Армении он отправился поступать в университет в Штаты, его родители с сестрой переселились в Нидерланды; поэтому, потеряв вид на жительство в Америке, он волей-неволей вынужден был уехать к ним, учить голландский и жить с ними в одной квартире, как когда-то подростком. Родители, естественно, отказывались брать с него деньги за жильё, зато охотно нагружали домашней работой.