Хлоп-страна

В конце девяностых муж умер, и квартира стала постепенно превращаться в своего рода ловушку. У неё развивался артрит в руках и коленях – подъём и спуск по лестнице сделались сущей мукой. Она выходила на улицу не чаще двух раз в неделю и то с помощью приходящей медсестры. За такие апартаменты можно было выручить несколько миллионов долларов, но Маргарита не хотела продавать квартиру.

– Мне легче обойтись без хлеба, чем без пианино и книг, – повторяла она.

По её лестнице я всегда поднималась, преисполненная почтения и страха. Никогда не знаешь, какая звезда из мира искусств заглянет сюда в очередной четверг. Юность Маргарита провела в Париже, где среди её знакомых были Сартр и Симона де Бовуар, Пикассо, Шагал… В последние годы круг её знакомых заметно сократился, но всё-таки мировые знаменитости: музыканты, поэты, драматурги, – мелькали иногда среди её бывших коллег и учеников.

Я позвонила и подождала несколько минут, пока Маргарита добиралась по коридору.

– Боюсь, сегодня никто, кроме тебя, не придёт, – сказала она из-за двери, пытаясь победить замок и дверную ручку.

Наконец дверь поддалась и открылась.

– Уже несколько человек позвонили, что не придут из-за окончания семестра. Кроме того, сегодня ведь похороны. Но ты входи, входи – поговорим об этом позже.

Она провожает меня в гостиную, куда сквозь тщательно задёрнутые шторы не проникает свет с улицы. Вместо него тускло светят два торшера. Уставленная старинными музыкальными инструментами, с кучами книг на полу и столиках, с яркими модернистскими акварелями на стенах, гостиная кажется частью анфилады в королевском дворце: глазами смотреть, а руками не трогать. Но Маргарита всегда напоминала гостям, что инструментам и книгам нужно человеческое тепло, приглашала поиграть, полистать альбомы.

Обычно накануне собрания Хелен или кто-нибудь из подруг постарше приходил на помощь Маргарите, чтобы привести комнату в порядок и приготовить стол к вечеринке. Впервые оставшись с хозяйкой наедине, я впала в оцепенение: совсем потеряла уверенность в себе, не знала, куда ступить.

– Спасибо большое, что пришла, – говорит Маргарита. – Ты не представляешь, как в моём возрасте важно общение с молодыми людьми.

В январе мне исполнилось тридцать девять, и я давно уже не отношу себя к «молодёжи», но в присутствии Маргариты, которая лет на сорок старше, я и правда чувствую себя школьницей.

– Сегодня похороны Хелен, наши общие друзья звали меня, но я решила не ходить. Мне это физически тяжело, и пришлось бы просить помощи нескольких человек, и потом, я слишком рассержена. Какой бессмысленный поступок!

– Я не знала про похороны, – сказала я, покраснев, и закашлялась.

Как самая настоящая школьница я даже не задумалась о том, что за смертью следуют похороны. Мне и в голову не пришло, что кто-то таким образом мог почтить память Хелен. Теперь же после слов Маргариты мне показалось, что похороны – это вообще какой-то кощунственный обряд: похоронили – и с глаз долой. Маргарита отказывалась отпускать Хелен так запросто.

– Наверное, всё дело в одиночестве, – тихо проговорила она, глядя мимо меня в пространство большой и тёмной комнаты. – Хелен всю жизнь была занята, возилась со студентами, а потом её уволили – можно представить себе, каково ей было.

– Но она не выглядела подавленной. Стихи, которые она читала на ваших вечерах – в них было столько юмора…

– Ну да, старалась не распускаться. Над сборником эссе работала – что-то теперь станет с этой книгой. Однако кто знает, что было у неё в душе?

Взгляд Маргариты сосредоточился на мне, она покачала головой и сменила тему:

– Устраивайся поудобнее – я сейчас принесу чай.

Шаркающей походкой она побрела в кухню. Я хотела было пойти за ней помочь, – так всегда поступали её пожилые подруги, но Маргарита велела мне остаться в комнате:

– Можешь пока посмотреть книги или сыграть на рояле. Я забыла, ты играешь на рояле?

Ей хотелось обойтись без посторонней помощи, а я слишком робела, чтобы настаивать.

На рояле я умела играть только детскую песенку «Братец Якоб» и потому села на диван возле низкого столика и стала рассматривать гостиную. Рояль занимал в ней почётное место, у балконной двери стояла арфа, на стене висело несколько скрипок. Я припомнила, как впервые пришла сюда: тогда я увлекалась модернистской поэзией, и коллега с французской кафедры позвала меня на четверг к Маргарите, предупредив, что каждый гость должен что-нибудь прочесть наизусть, неважно, на каком языке. В тот вечер в гостиной расположилось не меньше двадцати студентов и преподавателей: сидели на диванах и прямо на ковре между грудами книг и музыкальными инструментами. Мне рассказывали, что когда-то Маргарита играла в камерном ансамбле барокко, устраивала концерты, писала рецензии. В те времена старинная музыка доклассического периода была мало востребована, а деятельность Маргариты помогла возродить широкий интерес.