Хлоп-страна

– Всё это, конечно, здорово, но скажи, пожалуйста, как ты собираешься в будущем содержать семью?

Дедушка происходил из рода протестантского проповедника, который в своё время отправился на Запад, чтобы донести слово Божие до золотоискателей. Сам дед преподавал английскую литературу в педагогическом колледже в Сан-Франциско и желал передать сыну своё чувство личной ответственности.

– Представь себе, что ты будешь делать через пять, десять, двадцать лет. Ты собираешься заниматься тем же, чем сейчас?

Отец, по всей вероятности, хотел ответить «да», но, пересказывая мне эту историю, не желал в этом признаться. Сегодня он гордится тем, что сумел оставить группу, то есть принять решение, которое заложило основы его морального счастья.

Дедушка умер, когда мне было семь лет, я плохо его помню, но этот разговор представляю легко. Когда мне исполнилось двадцать четыре, я всё ещё воображала себя поэтессой, и отец провёл такую же беседу со мной.

– Скажи, как ты собираешься кормить своих детей? – спросил он.

– Неужели непонятно? Она надеется на тебя, – вмешалась мама и не без горечи добавила: – Оба надеются. Им кажется, что использовать солнечную энергию так же легко, как загорать.

Разговор происходил в то время, когда фирма отца только начинала получать первые серьёзные заказы и финансовое положение родителей было очень неустойчивым. Отец тут же сменил тему разговора. Правило, которое он усвоил для того, чтобы сохранять внутреннее спокойствие и благополучие, состояло в том, чтобы никогда не зацикливаться на неприятном и никогда не злиться. Ко всему прочему он мог быть уверен, что его слова попали в цель. Впоследствии я поступила в аспирантуру по социологии, а Мэтью получил диплом инженера.

В науке о психологическом благополучии, нашем внутреннем осознании счастья, различают опыт получения удовольствия в настоящем и воспоминания о подобном опыте в прошлом. Одним из самых значительных открытий в изучении счастья оказалось установление того факта, что ощущение настоящего простирается у человека не долее, чем на три секунды (Kahneman, 2000). Через три секунды опыт становится воспоминанием, и определённый участок коры головного мозга отбирает то, что необходимо сохранить в долговременной памяти. Вот почему способность моего отца к счастью так удивительна: он, похоже, не способен сохранять дурные и неприятные воспоминания. В июле 2006 года он оказался в командировке на одной из фабрик на севере Израиля, и как-то утром, когда он завтракал – разумеется, бейглом с крем-сыром, которые непросто было найти в стране, где люди предпочитают хумус и баба гануш, – вдруг раздался мощный взрыв и завыли сирены. Отец спустился в бомбоубежище в отеле, а через несколько часов узнал, что снаряд попал в кафе, где он только что завтракал. В тот же день он, отменив оставшиеся встречи, уехал в Тель-Авив и первым самолётом вылетел в США.

Мама была в панике, я приехала из Беркли, чтобы побыть с ней те двадцать четыре часа, пока отец добирался до дома. Все мы, включая Мэтью, отправились встречать его в аэропорт. Когда папа вышел из дверей таможни, он был бледнее обычного, но при этом сиял широченной улыбкой. Мы отправились прямиком домой и закатили настоящий пир: омлет с колбасой, приправленный тмином и чили, которые он не забыл купить в Тель-Авиве перед самым вылетом.

– Ты испугался? – допытывались мы. – О чём ты думал, когда сидел в бомбоубежище?

Отец был несколько озадачен нашими вопросами.

– Честно говоря, не помню, – ответил он. – То есть наверняка испугался – а кто бы не испугался? Была суматоха, в отеле все говорили на разных языках, и никто не мог мне толком объяснить, куда идти. Зато в бомбоубежище я познакомился с одним стариком, он раньше выращивал на ферме гранаты. Он не знал ни слова по-английски, но там оказались люди, которые помогли с переводом. Так вот, этот старик рассказал, что приехал на север, чтобы поприветствовать рождение своего пятнадцатого правнука! Ему восемьдесят шесть лет, у него шестеро детей и двадцать три внука. Я ему сказал: ребёнок, который родится под обстрелом, вырастет настоящим воином. А он забавно помотал головой и ответил: «Дети приносят счастье, дети приносят несчастье». – «Хотелось бы и мне иметь столько потомков, чтобы позволить себе подобную философию», – сказал я ему. А он ответил: «Бог посылает человеку погоду по его потребностям».

Скорость, с которой наш жизненный опыт превращается в воспоминания, получает особое значение, если принять во внимание, что ожидание будущего счастья основаны не на подлинном опыте, а на воспоминании о нём. Открыв для себя секрет личного счастья, отец проецирует свои воспоминания на будущее и ожидает, что его дети, то есть Мэтью и я, сумеют использовать его опыт для достижения схожих результатов. Любой другой путь к счастью он отвергает как глупость.