Хлоп-страна

– Иногда в хорошую погоду на море кажется, что можно жить вечно, – сказал Уинстон. Произнесённая вслух, эта мысль, прозвучала еретически. – Знаете, я всё-таки выпью чашку шоколада! – неожиданно добавил он.

– Интересно, существуют ли ещё тевтонские рыцари? – задумчиво сказала Пегги. – Хотела бы я стать одним из них. Нести христианство в далёкие земли, бороться за святое дело!

До пенсии, Пегги сорок пять лет проработала анестезиологом в разных больницах. Насмотрелась за эти годы страданий – особенно в шестидесятые, когда они с мужем жили в Техасе и она была единственным на три округа медиком, способным провести обезболивание во время операции. Все те месяцы, что мать провела в агонии, Пегги расторопно и умело ухаживала за ней. Тем тяжелее оказалось справиться с эмоциональным смятением, охватившим её после смерти матери. Больше не было рядом ни одного близкого существа, с которым она могла бы разделить свой страх одиночества. К тому времени она давно уже была в разводе, дети со своими семьями жили далеко, и в любом случае она не желала обременять их своими бедами. Даже в церкви она испытывала неловкость, когда её просили рассказать о себе, – не хотелось, чтобы люди думали, будто она жалуется.

– Я голоден, – Уинстон глубоко вздохнул и потянулся, потирая поясницу. – Как зверски, оказывается, можно проголодаться, сидя весь день на одном месте, – сказал он.

Неожиданно резко, на манер старых телефонов, зазвенел мобильник. Всевышний, конечно, присматривал за Пегги и Уинстоном, но и другие люди имели свои права. Пегги с досадой свела брови, выудила телефон из глубины своей сумочки и откликнулась на третий гудок:

– Слушаю вас, – она говорила тихо, чтобы не потревожить посетителя, но достаточно громко, чтобы Уинстон мог слышать каждое её слово, а он попробовал сделать вид, что с головой погрузился в компьютер, но не сумел подавить любопытства и прислушивался, втайне радуясь, что её голос, едва она заговорила с незнакомцем, приобрёл резкие нотки. – Я не могу с вами встретиться сегодня, я работаю в последнюю смену в Центре. И не уверена, что смогу в эти выходные. Давайте, я перезвоню вам.

Она закончила разговор и перевела дыхание, пряча мобильник в сумочку. Уинстон откашлялся.

– Он хочет назначить мне свидание, – сказала она.

– А вы? Вы хотите встретиться с ним?

– Я? Да всё это ненужная суета. Меня вполне устраивают дружеские отношения. Он пытается вытащить меня пообедать, а я с большей охотой посидела бы дома. Не очень-то я люблю ходить по ресторанам.

– Он из нашей церкви?

– Возможно, вы знаете его. Мы познакомились в хоре. Но согласилась я продолжить знакомство только ради дочерей. Представьте себе, мои дети до сих пор стараются устроить мою жизнь! Младшая дочь даже пыталась уговорить меня назначить свидание по интернету, заполнила за меня анкету для странички знакомств на сайте общины. По-моему, я слишком стара для этого.

Но рядом с Уинстоном Пегги не чувствовала себя старой. По правде сказать, сидя напротив Уинстона и следя, как румянец охватывает его бледные, чисто выбритые щеки, она не ощущала своих лет. Ей могло быть пятнадцать или сто, возраст не имел никакого значения, ничто не имело значения, кроме того что рядом находится человек, чья душа, казалось, полностью настроена на волну её собственной. Уинстон испытывал то же самое – как будто возникшая между ними связь вершилась вне слов, вне звуков, которые могли бы издавать их уста. «Разве может, – думал он, – обычная речь выразить чудо внезапного духовного единения?»

– Надо же как я хочу есть, – сказал Уинстон, похлопав себя по животу.

– У меня в сумочке завалялся питательный батончик, – откликнулась Пегги. – Обычно я не ем сладкого, держу при себе на всякий случай. Видите, упаковка не открыта. Хотите?

В комнате стало тихо, будто Бог задержал дыхание и позволил вступить вдруг ставшему слышным дуэту компьютерных вентиляторов. Отчётливо тикали часы над дверью в туалет. Уинстону казалось, что он слышит движение микрофильма, перематываемого в тёмном закутке, и вспомнил, что у них ещё сидит посетитель. Пегги взглянула на экран ноутбука с открытой страницей о тевтонцах.

– А давайте сегодня закроем Центр пораньше? – сказала Пегги и почувствовала, как её сердце замерло, пропустило один удар и снова пошло. У неё даже мелькнуло желание сжать левое запястье и измерить пульс.

– Я сегодня ответил на 109 электронных писем. Не так уж мало для одного вечера, – быстро подсчитал Уинстон. Вопрос Пегги был очень похож на предложение. – Что вы имеете в виду? – осторожно спросил он.

– «Хол Фудс»[10] ещё открыт, вы могли бы купить сэндвич или салат, у них замечательные салаты. Хотя, это, конечно, опасное место. На днях я отправилась туда купить хлеба, а там была распродажа свежей клубники. В конце концов я вышла с двухкиллограммовой коробкой клубники, – и что я теперь буду с ней делать?

– А что вы собираетесь делать? Я имею в виду – сегодня вечером? Хотите пообедаем вместе? – спросил Уинстон.