Хлоп-страна

– Мы выплачиваем огромные ежегодные премии. – И затем после паузы (он наблюдал за яхтами, проплывающими за окнами конференц-зала): – Только пятнадцать процентов наших сотрудников оправдывают наши ожидания.

Он сказал:

– И что, большинство не получают премии?

Она сказала:

– Вам открывается перспектива стать партнёром.

Он нарисовал череп и кости в центре жёлтого линованного листа блокнота.

Она сказала:

– Правда, сейчас у нас уже есть один человек на предпартнёрской позиции.

Он сказал:

– То есть вы обещаете мне журавля в небе. Вы вызвали меня на переговоры с предложением работы. И это лучшее, что вы можете мне предложить?

Она сказала:

– Согласно вашему резюме вы отработали на своём нынешнем месте семь лет. Вы слишком консервативны. Предприимчивые молодые люди в наши дни меняют работу гораздо чаще.

Он сказал:

– Я лоялен.

– Лояльность – миф, – сказала она.

Он сказал:

– Мне нравится, что ваш офис находится около пляжа.

Она сказала:

– Это потому, что вы понимаете, что у вас нет будущего там, где вы теперь?

Он сказал:

– Мой трудовой договор заканчивается через два месяца, тогда и поговорим.

Она сказала:

– Начало проекта на следующей неделе. Принимайтесь за дело.

Чужие лица (Пер. А. Нитченко)

После небольшой задержки поезд тронулся, да так мягко, что Мария, пробираясь по вагону, едва ощутила момент, когда движение пришло на смену покою. Трое парней стояли в проходе, карауля свои тяжело нагруженные дорожные велосипеды; им пришлось поднять их вверх, чтобы пропустить Марию. Вагон был полон; хорошо, что она вовремя заказала себе место лицом по ходу движения. Открыла ноутбук и, ожидая, пока он загрузится, стала вглядываться в табло над дверью, с проплывающими на нём цифрами. Поезд ускорялся без шума, без напряжения, казалось, на перемещение многих тонн стекла и металла требовалось не больше энергии, чем, скажем, нужно было Марии, чтобы перевести взгляд с предмета на предмет. Тридцать, сорок, пятьдесят километров в час. Цифры на мгновение запнулись, потом снова стали расти. Сто, сто двадцать пять, сто восемьдесят два. За окнами с обеих сторон высокие стены, густо покрытые граффити, заслоняли виды окрестностей. Иногда поверх стен простирались голые чёрные ветви, но вот поезд влетел в тоннель – и деревьев не стало.

Мария переводила стихотворение с немецкого, последнего из освоенных ею языков.

Am fernen Horizonte
Erscheint, wie ein Nebelbild
Die Stadt mit ihren Türmen,
In Abenddämmrung gehüllt.—

Вдали, на горизонте,

Возник, как призрак, город
С башнями, укрытыми
Пеленою сумерек.

Немецкие слова с её губ падали отчётливо и весомо, а английские плавали меж белых полей экрана компьютера безо всякой определённости. Мария надеялась, что поэзия позволит ей глубже прочувствовать родной язык и заодно скоротать отпуск, но дело было обречено с самого начала: она была профессиональным переводчиком-синхронистом и имела дело с утилитарными аспектами языка, а поэзия требовала внимания к ритму и слогу, на что у Марии, похоже, не доставало терпения.

Вынырнули из тоннеля: переход не был отмечен ни звуком, ни сменой скорости, разве что новым качеством света в вагоне. Уже другие стены, отмытые добела, загораживали поле зрения. Солнца не было, но воздух стал светлей, цвета одежды у пассажиров ярче, а все очертания приобрели такую отчётливость, что люди вокруг показались Марии совершеннейшими чужаками, невиданными, диковинными существами. Вот напротив сидит человек, пытается уснуть, – чтобы не беспокоить его, Мария отключила динамик лэптопа – наверное, командировочный, подумала она, когда садилась рядом, едет домой после коммерческих переговоров. В коричневом твидовом пиджаке, но вместо кейса под сиденьем громоздится простой чёрный рюкзак. С тем же успехом он мог быть и студентом, и лётчиком, и компьютерным инженером. Теперь Мария не была уверена в своей проницательности. Или, например, те три парня, которые вопреки всем правилам загромоздили проход своими велосипедами. Поначалу Мария решила, что это старые друзья, что они недели, а то и месяцы готовились к совместному путешествию. Странно, – что заставило её так подумать? Велосипеды разных конструкций, ничто в снаряжении не подсказывало, что его приобрели в одном месте или в одно время, а эти нежные оживлённые лица были лицами просто очень юных людей, лишённых каких бы то ни было отпечатков прошлого и намёков на будущее.