Хлоп-страна

Мария перевела взгляд на экран компьютера и терпеливо ждала, когда освещение в вагоне поблекнет и смягчится. Вот же иногда кажется, что людям дано ощущать душевные движения друг друга безо всяких усилий, всего лишь оглянувшись по сторонам. Освободиться бы от этого беспорядочного, бесчестного энергообмена, пусть на миг, и получить такую благодать! Внезапно нахлынувшее чувство отъединённости развеселило и испугало Марию. Оно и без того сопровождало её во время работы: Мария разъезжала по конференциям, только за эту весну в полном одиночестве несколько раз пересекла Европу, преодолела свыше восьмидесяти тысяч километров – достаточно, чтобы дважды обогнуть Землю. Её преподаватели в Калифорнии обычно сравнивали напряжение синхронного перевода с работой авиадиспетчера. Двадцать минут работы синхрониста в будке, говорили они, сравнимо с забегом на десять миль под палящим солнцем. Она любила своё дело, в разнообразии тем, обсуждаемых на конференциях, научилась находить для себя интерес; гораздо тяжелее было перенести отпуск, двадцать четыре изматывающе долгих летних дня без определённого расписания или программы.

В отпуске Мария терялась. Вот, как сейчас, когда она не могла найти правильные слова, чтобы передать музыку простейшего, старомодного стихотворения: «Лодочник машет веслом в ритме печальном». В голове стоял какой-то грохот. Процеживаясь сквозь этот шум, слова постепенно теряли смысл. Мария выделила текст на экране и нажала «Delete», будто отсекла себя от переживаний мёртвого немецкого поэта, как только что отсекла себя от всех, кто окружал её в вагоне.

Через пару рядов, с другой стороны прохода, кресла были установлены против движения. С той минуты, как Мария обосновалась на своём месте, она почувствовала что-то угрожающее в мельком увиденной в той стороне фигуре. Теперь, когда её ощущения обновились, а свет в вагоне был всё ещё ярок и обличителен, Мария отважилась взглянуть туда. Она увидела женщину, сидевшую у окна спиной к направлению движения, лицом к Марии, но не обращавшую внимания ни на Марию, ни на кого бы то ни было. Её внимание было приковано к окну: она пристально следила за рельсами, согласно убегающими в пространство. Марии пришло на ум, что она с самого начала вообразила связь между собой и этой женщиной. Сходство между ними не было физическим. Каштановые волосы женщины очень коротко острижены, а длинные волосы Марии собраны в аккуратный пучок; на той – синие джинсы и бордовая футболка, слишком широкая при её сухопарости, а Мария возвращается в Лондон с закрытия сессии в Европейском парламенте и одета в ладно сидящий брючный костюм. Мария поняла, что не может определить ни возраста женщины, ни её национальности, ни места рождения. Скованность проглядывалась в том, как её тело помещалось на самом краешке кресла, как правая ладонь растопыривалась на оконном стекле. Женщина наморщила лоб – что у неё на уме? – и под пристальным взглядом Марии, отняв руки от стекла, потёрла виски.

Мария рассмеялась.

«Бизнесмен» у окна открыл глаза и уставился на неё. Короткий, внезапный взрыв звонкого смеха замер. «Всё в порядке?» – спросил сосед. Она потрясла головой и отвернулась. Логика подсказывала, что она раздражает соседа. Но его ощущения её совершенно не касались. Даже странно: а вдруг это отчуждённое состояние – симптом новой болезни, какого-то нервного расстройства? Мария чувствовала себя не больной, а скорее просветлённой, освобождённой от тяжёлых цепей, которые сковывали её. Смех иссяк сам собой, оставив ощущение благости и тишины. Не было ничего общего между ней и этим бизнесменом или как его там, никакой связи между ними, кроме запаха тела, жалко прикрытого сладковатым одеколоном. Ничего общего с велосипедистами, которых кондуктор уже уводил в сторону велосипедного отсека в хвосте поезда, где их снаряжение не будет мешать другим пассажирам. Один из велосипедистов отделился от остальных и направился к противоположному выходу. Даже женщина у окна определённо не могла переломить чувства Марии. Мария смотрела на слёзы, беззвучно бегущие по её щекам, наслаждаясь новым знанием того, что нет никаких уз, привязывающих её к этой женщине.