Хлоп-страна

В венгерском кафе было сумрачно и пусто. Из динамиков, закреплённых под потолком, неслась цыганская музыка, которая Янеку обычно не нравилась. Не нравилась и сегодня – он предпочитал классику – но сейчас ему не хватало запала, и эти дикие темпы вдруг пришлись кстати. Они сделали заказ у стойки: Мишель выбрала суп-гуляш, он – порцию пирога и бутылку красного вина. Мишель села за столик у окна, Янек разлил вино по бокалам.

Они выпили.

– Как прошёл твой день? – спросил Янек.

Мишель проглотила ложку супа и взглянула на него:

– Мы с тобой не виделись двадцать лет, а ты хочешь знать, как я провела сегодняшний день?

– Ох. Тебе не кажется, что мы стареем? Мне иногда приходится заглядывать в календарь, чтобы вспомнить, что я делал вчера.

– Тебя это огорчает? Хочется сбавить обороты?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну уехать куда-нибудь, заняться другим делом. Упростить свою жизнь.

– Ты за этим переехала в Сан-Франциско?

– Надеюсь здесь обосноваться, – ответила Мишель, чуть покачивая бокал с вином. – И климат подходит, и дел хватает. А ты как? Похоже, вкалываешь семь дней в неделю по двадцать четыре часа и о будущем не задумываешься?

– Если честно, то нет, – ответил Янек. – У меня вообще не очень-то получается строить планы.

Он потёр покрасневшие глаза. Пирог оказался огромным и приторно-сладким. Янек его попробовал, но есть не стал. Вино сразу ударило в голову, бессонная ночь давала о себе знать. Лицо Мишель было освещено стоявшей между ними свечой, Янеку оно вдруг показалось продолжением сна, не отпускавшим его весь день. Или это цыганская музыка всколыхнула какие-то старинные струны? У него возникло ощущение дежавю. Мишель крутила в руках бокал, и Янек неожиданно для себя положил свою руку поверх её руки.

– Ты очень красивая, – сказал он.

– Красота – всего лишь определённое соотношение пропорций, сказал бы старик Ле Корб, правда?

Рука Мишель была тёплой, и Янек кончиками пальцев чувствовал, как пульсирует кровь.

– У меня были огромные амбиции, но я так и не смог достичь того, что хотел, – сказал Янек. – Теперь вижу, что никогда не понимал, чего я хочу.

Он заметил следы вина на губах Мишель и что морщинки на её щеках, когда она перестаёт улыбаться, полностью не исчезают.

– Это ты, собственно, о чём? – спросила она.

Но руку не убрала, и это внушало Янеку надежду.

– Попробую объяснить.

Он встал, поддёрнул брюки на дюйм от пола, опустился перед ней на колени и взял её вторую руку.

– Сегодня прекрасный день, ты тоже прекрасна, и мне кажется, я тебе нравлюсь. Мы не очень хорошо друг друга знаем, но это в конце концов неважно. Выходи за меня замуж!

Мишель прикусила губу и изумлённо на него взглянула:

– Ты шутишь?

Янек покачал головой:

– Мне кажется, я в тебя влюблён.

– Но ведь мы с тобой, можно сказать, только что встретились!

– Ну и что? А студенческие годы разве не считаются? Мне кажется, я тебя тысячу лет ждал.

Мишель убрала руку и допила оставшееся в бокале вино.

– В колледже ты мне нравился. Мы вместе завтракали в студенческой столовой, и ты рисовал на мокрых подносах планы городов. Ты казался мне блестящим. Но на меня ты внимания не обращал. Я вообще, кажется, тогда для тебя не существовала.

Она поставила бокал на стол и поднялась.

– Что с тобой происходит? Это всё твоя мама, да? Хочет внуков? Моя очень хочет. Пристаёт ко мне с этим в каждом разговоре…

Подошёл официант, чтобы забрать тарелки, неловко обогнул стоявшего на коленях Янека и ушёл, не спросив, не нужно ли что-нибудь ещё. Янек поднялся и встал напротив Мишель, пытаясь поймать её взгляд.

– Ты, наверное, думаешь, что я псих, – сказал он.

Мишель ничего не ответила, мотнула головой. В глазах у неё стояли слёзы. Янек обратил внимание, что глаза у неё карие.

– Прости, пожалуйста, – сказал он. – Надеюсь, ты не подумала, что я пошутил?

Мишель молчала.

– Мы только что встретились, – сказала она наконец, – а ты уже довёл меня до слёз. Должно быть, мы с тобой созданы друг для друга.

Она рассмеялась, но как-то невесело. Янек заметил, что она теребит зажатый в кулаке конец шарфа – не знает, что делать с руками.

Он шагнул к Мишель и прижал её к груди. Тело легко уместилось в его руках, оно было тёплым, гораздо теплее, чем он ожидал, он даже подумал, нет ли у неё температуры. Мишель оттолкнула его и дала пощёчину. Янек почувствовал боль.

– Извини, – сказал он, – извини, пожалуйста!

Мишель повернулась и направилась к своей машине, а Янек поплёлся за ней следом.

– Быть может, сходим на той неделе в кино? Мне бы хотелось снова с тобой повидаться, – сказал он, обращаясь к её затылку.

– Вряд ли получится, – ответила Мишель, всем своим видом показывая, что продолжения у этого вечера быть не может.

Она села в машину и тронулась с места.

Янек стоял и смотрел, как машина выруливает с парковки и удаляется по улице, пока не исчезла совсем. Затем перебросил пиджак через плечо и пошёл к трамвайной остановке. От слов Мишель было так больно, что он едва не задыхался.