Хлоп-страна

– Помогать таким, как ты, – моя работа, – ответила она. – Для тебя прорыв в Голливуд – мечта, а для меня – заработок. Я готова тратить время и силы на продвижение твоей карьеры только в том случае, если буду уверена, что в конце нас обеих ждёт награда.

Сказав это, она развернулась и стремительно зашагала к машине, а забравшись в неё, тронулась с места так, словно кто-то её преследовал. Может, и правда преследовал.

Я довольно долго работала страховым агентом, и все эти годы клиенты то и дело спрашивали меня: а какой полис выбрали бы вы сами? Я их не обманывала, всегда подробно рассказывала про самый выгодный – для меня – полис из имевшихся в продаже. И дела шли превосходно: достаточно сказать, что полученные тогда комиссионные до сих пор покрывают половину моей платы за жильё.

Помогла ли Филиппа мне добиться успеха? Трудно сказать: успех ведь понятие относительное. Впоследствии мне удалось с её помощью заключить контракт с каналами «Дисней» и «Лайфтайм», сниматься в сериалах. В любом случае, работа с Филиппой и прослушивание её курсов вреда мне не причинили, так что я всегда отзываюсь о ней с благодарностью. Через три года я перешла в престижное актёрское агентство, но до сих пор с восхищением вспоминаю речь Филиппы про подлинность, про то, как надо оставаться самой собой. Эта речь побудила меня начать новую жизнь и приехать в Голливуд. Сыграв десятки ролей во второсортных фильмах, побывав на множестве прослушиваний и актёрских курсов, я всё ещё пытаюсь добиться подлинности и готовлюсь к самому главному, прорывному интервью.

– Меня зовут Эстелла, – произношу я перед зеркалом. – Я много страдала в жизни. Я могу сыграть что угодно.

«Тоска» (Пер. М. Платовой)

Сопрано угасает в финальных аккордах, и последние звуки оперы, повинуясь её воле, вместе с нею затихают на гигантском экране, который развёрнут над третьей базой бейсбольного поля. Публика, сидящая на открытых трибунах и прямо на траве, взрывается криками: «Тоска! Давай!», аплодируя так неистово, будто надеется, что её овации донесутся эхом к овациям в оперном театре, расположенном в двух милях отсюда.

Экран чернеет, зрители поднимаются, допивают последние капли пива и запихивают пластиковые стаканчики и картонные коробки из-под чипсов под сиденья. Семейные пары, расположившиеся на траве, складывают корзинки для пикника, встряхивают одеяла и собирают детей. Бейсбольный стадион пустеет. Тёплый бриз разносит аромат вишнёвых деревьев, которые зацвели накануне по всему городу.

Поток мелодий, ещё недавно будораживший наши чувства, утих, мы все устали и взволнованы, трагическая развязка, оперные переживания так тронули наши сердца, что теперь, после спектакля, нам никак не расстаться, никак не прервать завязавшейся тёплой беседы. Несколько трамваев появляются, чтобы подхватить пассажиров, и уходят переполненными, а на остановке всё ещё остаётся много народу. Нам неохота дожидаться трамвая, и мы пешком медленно движемся вдоль тёмных вод залива к центру города.

О чём-то думая и обводя взглядом северные холмы, Летея мурлычет себе под нос арию Каварадосси:

Svani per sempre il sogno.
Mio d’amore L’ora e figgita.
E muoio dispirato…
E muoio dispirato…[18]

– Ах, Тоска!

– Видели, какой удар она нанесла своему обидчику? Вот это самооборона!

– Кто бы подумал, что опера может быть такой современной?!

– Представляете, какие получились декорации?! Лучше не придумать: такая музыка и на природе! Глядишь на яхты, скользящие по заливу, и кажется, будто ты в Италии. А чайка! Видели чайку, которая хотела сесть на плечо Тоски?

– Не представляла себе, что буду слушать оперу с таким увлечением.

Летея собирается в бар встретиться с братом. От долгого сидения на траве у неё разболелись колени, ей не улыбается перспектива прошагать всю дорогу пешком, но все пролетающие мимо такси заняты. Брат только что внимал Тоске в оперном театре, откуда шла трансляция на стадион, и теперь ожидает её в баре «Дублинец», чтобы сыграть традиционную партию в бильярд. У них давно заведён обычай встречаться по пятницам в «Дублинце» и играть в бильярд, а поскольку оба неважные игроки и не становятся со временем лучше, большинство вечеров они не играют, а сидят в баре и перебрасываются фразами с барменшей Энджи. Такой уж у них способ общения – через барменшу. Энджи расспрашивает их о здоровье и состоянии дел, Энджи хочет знать, когда Майкл уезжает в командировку и когда Летея планирует посетить дантиста, Энджи помнит, что дарить им на дни рождения и Рождество, и всякий раз, когда у Майкла намечается свидание, он сообщает об этом Энджи. Летея перестала ходить на свидания лет двадцать назад.