Хоббит

– Не знаю, не знаю… Наверно, хочет сначала попытаться снова заманить меня, а сейчас ждет окончания ночной охоты или не хочет повредить свою спальню – но я хотел бы, чтобы вы перестали спорить. Смог теперь может выйти в любую минуту, и наша единственная надежда – поглубже уйти в туннель и закрыть дверь.

Он говорил так настойчиво, что гномы наконец послушались, хотя дверь закрывать не торопились: это казалось им отчаянным ходом, потому что они не знали, сумеют ли открыть ее изнутри, а мысль о том, что единственный другой выход лежит через логово дракона, им не понравилась. К тому же все было тихо – и снаружи, и дальше в туннеле. Долго сидели они у полуоткрытой двери, продолжая разговаривать.

Разговор зашел о злых словах дракона относительно гномов. Бильбо жалел, что услышал их. Ему хотелось больше верить гномам, когда они заявляли, что и не думали еще о том, что произойдет, когда им удастся вернуть себе сокровища.

– Мы знали, что это будет отчаянное предприятие, – сказал Торин, – и по-прежнему это знаем; и я все еще считаю, что у нас будет достаточно времени подумать, когда мы вернем себе сокровища. А что касается вашей доли, мистер Бэггинс, заверяю вас, что мы вам более чем благодарны и вы сможете выбрать свою четырнадцатую долю, как только у нас будет что делить. Мне жаль, что вы беспокоитесь о транспортировке, и я признаю, что трудности велики, – земли с течением времени не становятся менее дикими, скорее наоборот, – но мы сделаем все, что сможем, чтобы помочь вам, и возьмем на себя часть расходов по перевозке, когда наступит время. Хотите верьте, хотите нет!

Разговор перешел на само сокровище и на вещи, которые могли вспомнить Торин и Балин. Они гадали, лежат ли еще эти предметы невредимыми в зале внизу: копья, изготовленные для армий великого короля Бладортина (давным-давно умершего), каждое с трижды закаленным наконечником, с древками, искусно украшенными золотом, – эти копья так и не были оплачены и доставлены заказчику; щиты, сделанные для давно погибших воинов; большая золотая чаша Трора, с двумя ручками, украшенная коваными птицами и цветами с глазами и лепестками из драгоценностей; непробиваемые кольчуги, позолоченные или посеребренные; ожерелье Гириона, повелителя Дейла, сделанное из пятисот изумрудов, зеленых, как трава, – это ожерелье Гирион отдал гномам за вооружение для своего старшего сына; ни у кого не было таких доспехов: они были сделаны из чистого серебра, но прочностью втрое превосходили сталь. Но прекрасней всего был громадный алмаз, который гномы нашли в основании Горы – Сердце Горы, Аркенстон Трейна.

– Аркенстон! Аркенстон! – бормотал Торин в темноте, в полусне опустив подбородок на колени. – Он был как шар с тысячью граней; он сверкал, как серебро при свете костра, как вода на солнце, как снег под звездами, как дождь при луне!

Но зачарованное стремление к сокровищу оставило Бильбо. Он только наполовину прислушивался к разговору гномов. Сидел ближе всех к двери и одним ухом прислушивался к тому, что происходит снаружи и в глубине туннеля.

Тьма сгущалась, и Бильбо тревожился все сильней.

– Закройте дверь! – умолял он. – Я до мозга костей боюсь дракона. Эта тишина нравится мне гораздо меньше вчерашнего рева. Закройте дверь, пока не поздно!

Что-то в его голосе встревожило и гномов. Торин с трудом стряхнул с себя сон и пинком откинул камень, заклинивший дверь. Гномы навалились на нее, и дверь со звоном закрылась. Внутри не оказалось ни следа замочной скважины. Они заперты в Горе!

Но они едва успели. Гномы еще даже не отошли от двери, как Гору потряс страшный удар, словно таран, сделанный из лесного дуба и раскачиваемый гигантами. Скалы гремели, стены стонали, и камни падали на головы. Мне даже подумать не хочется, что произошло бы, если бы дверь оставалась открытой. Они побежали в глубь туннеля, радуясь, что остались живы, а сзади продолжали звучать грохот и гром ярости Смога. Он на куски раскалывал скалы, ударами гигантского хвоста сметал камни со склонов, пока маленький лагерь, обожженная трава, камень, на котором сидел дрозд, стены, покрытые улитками, узкий карниз – все не исчезло в груде осколков, и в долину обрушилась лавина из обломков камня.

Смог молча, украдкой оставил свое логово, неслышно взлетел в воздух и полетел медленно и тяжело, как гигантский ворон, к западному склону Горы, надеясь застать врасплох грабителей и найти вход, который использовал вор. И когда не нашел и не увидел ничего, разразился гневом, хотя и догадался, где находится вход.

Излив таким образом гнев, он почувствовал себя лучше и в глубине души решил, что отсюда его больше тревожить не будут. А тем временем предстояло осуществить дальнейшую месть.

– Ездок на Бочке! – фыркнул дракон. – Ты, без сомнения, пришел с воды и по воде. Я не узнал твой запах, но если ты даже не из озерных людей, они тебе помогли. Они увидят меня и вспомнят, кто подлинный Король-под-Горой!

Он взлетел в пламени и направился на юг, к реке Бегущей.

Глава тринадцатая Пока его не было дома