Хоббит, или Туда и обратно

Так они сидели долго, пока наконец не осмелились пошевелиться. Бомбур спал с улыбкой на толстом лице так, словно его больше не заботили их текущие проблемы. Вдруг на дороге впереди появились белый олень, лань и несколько оленят, снежно белые ровно настолько, насколько черен был олень. Они слегка отсвечивали в сумраке. И прежде чем Форин успел предостеречь, трое гномов вскочили и спустили стрелы. Но похоже они не нашли цели. Олени развернулись и исчезли в темноте и напрасно гномы пускали стрелы им вслед.

- Прекратить! Прекратить! – орал Форин, но было слишком поздно, разошедшиеся гномы потратили последние стрелы и теперь данные им Бьерном луки, стали бесполезны.

Они уныло провели эту часть ночи и уныние только углубилось в последующие дни. Они пересекли поток, но за ним, дорога казалась такой же, как и была и лес, как они видели, не менялся. Если бы они знали больше об этом и придали должное значению факту охоты и белому оленю, что появился на дороге, они бы знали, что минуют последний переход к западному концу леса и скоро выйдут, если у них осталось достаточно смелости и надежды: утончившиеся деревья и места, залитые солнце появились снова.

Но они этого не знали и были обременены тяжелой тушей Бомбура, которого несли так, как могли, меняясь в исполнении этой сложной задачи четверками, пока остальные тащили поклажу. Если бы она не стала куда легче, за последние несколько дней, они никогда бы не справились и храпящий и улыбающийся Бомбур, был не лучшей заменой мешкам с едой, однако более тяжелой. В несколько дней пришло время, когда не осталось ни еды, ни воды. Ничего привлекательного в лесу не росло, кроме грибов и травы с бледными листьями и неприятным запахом.

Спустя четыре дня с того момента, как они пересекли реку, они пришли в ту часть леса, основную массу которого занимали буки. Здесь они заметили некоторую перемену к лучшему: здесь не было подслоя и тени были не столь глубоки. Все было залито зеленоватым светом и глядя в сторону они могли видеть места на некотором расстоянии от тропы. А еще свет выказывал бесконечные линии прямых, серых стволов, которые казались колоннами некого сумеречного холла. Здесь ощущалось движение воздуха и шум ветра, но это был печальный звук. Несколько упавших листьев, напоминали о том, что осень близиться. Их ноги шуршали среди других мертвых листьев других бесконечных осеней, которые парили над очерчьем дороги с глубокого красного ковра леса.

Бомбур до сих пор спал и они мрачнели. Временами они слышали беспокойный смех. Временами, на отдалении звучала песня. Смех был хороший, не гоблинский и пение было прекрасно, но звучало мрачно и странно и они, чувствуя себя нехорошо, спешили прочь оттуда так быстро, как могли. Двумя дням позже, они обнаружили, что дорога пошла вниз и спустя немного, они оказались на поляне, почти сплошь поросшей могучими дубами.

- Не конец ли это проклятого леса? – сказал Форин. – Кто-то должен взобраться наверх и высунувшись из кроны, оглядеться. Надо выбрать самое высокое дерево, что растет над тропой.

Конечно под «кто-то» имелся ввиду Бильбо. Они выбрали его, потому что поднявшись, он мог посмотреть над самыми высокими листьями и был он достаточно легок для того, чтобы на самой высоте, тонкие ветви могли его выдержать. Бедный мистер Беггинс никогда не имел достаточной практики лазанья, но они подняли его на нижние ветки огромного дуба, который рос прямо на дороге и он полез вверх так хорошо, как только мог. Он прокладывал путь через сплетенные ветви, которые хлестали его по лицу: он позеленел и потемнел от старой коры толстых сучьев; неоднократно он соскальзывал и успевал себя удержать в последний момент; и наконец, после длительной борьбы в трудном месте, где не было сучьев вовсе, он подобрался к вершине. Все это время он размышлял, были ли там пауки на дереве и как он будет спускаться (падение исключалось).

В завершении пути, он просунул голову через листья, и таки нашел пауков. Но они были самые обыкновенные и размером не достигали даже бабочек. Глаза Бильбо, положительно ослепли от света. Он слышал крики гномов, доносящиеся снизу, но не мог ответить, только держался крепче и мигал. Солнце светило так ярко, что прошло еще довольно много времени, прежде чем он смог привыкнуть. Свыкнувшись, он обозрел зеленый простор вокруг него, колышимый тут и там легким ветром и повсюду было огромное множество бабочек. Есть подозрение, что это были разновидность «багряного императора», бабочек, которые любили верхний ярус дубовых рощ, но эти были вовсе не пурпурные, а вельветово-черные, без видимых отметок.

Он наблюдал «черный императоров» довольно долго и наслаждался гуляющим в шевелюре ветром, но уже сравнительно долго вопящие внизу гномы, которым надоело топтаться внизу, вернули его к означенной цели. Было удручающе. Напрягая зрение как только было возможно, он все же не видел края листвы ни в одном направлении. Его сердце, наполненные светом солнца и свежим ветром, упало: и более не было настроения спускаться вниз.