Хоббит, или Туда и Обратно

Они долго еще не вставали из-за стола, попивая мед из деревянных чаш. За стенами дома сгустилась ночная мгла. В очаге ярко пылали поленья. Факелы унесли. Перед глазами плясали языки пламени. Освещенные снизу столбы уходили под потолок и там сливались с полумраком, будто верхушки деревьев в ночном лесу. Бильбо казалось, что он слышит даже шелест листвы и уханье совы. Было ли это волшебство или просто сон, хоббит так и не понял. Сморенный дремотой, он плыл куда-то, голоса вокруг удалялись, звучали все глуше и почти затихли. Вдруг хоббит вздрогнул и проснулся.

Его разбудил протяжный скрип и громкий хлопок входной двери. Беорн ушел. Гномы сидели, скрестив ноги, на полу вокруг очага и тихонько вели протяжную песню:

Ветер гулял по иссохшей траве.
Ветер запутался в мертвой листве.
Лунные тени лежат на земле.
Кто-то крадется в ночной синеве.

Ветер сорвался с горы ледяной,
Стылым крылом прошумел надо мной.
Стонут, стенают деревья в лесу.
Слышу таинственный голос ночной.

Ветер свирепый примчался с Востока,
Веет и воет над нами высоко.
В топкой низине вздыхают болота.
Охает, шепчет о чем-то осока.

В травах сухих шелестела беда.
Рябью подернулась пленка пруда.
Сгибая дугою ряды тростников,
Ветер летит неизвестно куда…

Песня была длинной, почти нескончаемой, но Бильбо опять задремал и услышал только малую ее часть. Внезапно поднялся Гэндальф.

– Пора ложиться спать, – сказал он. – Здесь нам будет удобно и спокойно. Но помните, что наказывал перед уходом Беорн: носа не высовывайте наружу до восхода солнца, не то вам несдобровать.

Бильбо обнаружил, что между столбами вдоль стены на низких помостах им приготовлены постели. Для него положили маленький, набитый соломой тюфячок и шерстяное одеяло. Он быстро забрался под одеяло и свернулся калачиком. Огонь в очаге постепенно угасал, и Бильбо уснул. Среди ночи он неожиданно проснулся. Короткие язычки пламени лизали горку тлеющих углей. Гномы и Гэндальф, судя по их ровному дыханию, крепко спали. Сквозь дымовое отверстие в потолке заглядывала высокая луна, и на полу лежало пятно лунного света.

Снаружи послышалось ворчание и шум, будто там топал и толкался в двери какой-то зверь. Бильбо испугался. Уж не Беорн ли там в медвежьем обличье? Вдруг он ворвется и убьет их? Хоббит нырнул под одеяло с головой, сжался, затих и, несмотря на свои страхи, уснул.

Проснулся он поздним утром. На него в полутьме налетел кто-то из гномов, споткнулся и грохнулся на пол. Бильбо открыл глаза и увидел толстяка Бофура. Тот, ворочаясь на полу, недовольно ворчал, кряхтел и пыхтел.

– Вставай, лежебока, – пробурчал Бофур, – не то прозеваешь завтрак.

Бильбо взвился.

– Завтрак? – вскричал он. – Где завтрак?

– Большая часть у нас в животах, – откликнулись бродившие по залу гномы, – а то, что не в нас, найдешь на террасе. Мы все утро ищем Беорна и нигде не можем обнаружить. Зато завтрак отыскали.

– А Гэндальф где? – спросил на ходу Бильбо, поспешая к остаткам завтрака.

– Везде и нигде, – ответили ему.

Весь день до самого вечера волшебника так и не видели. Только перед заходом солнца, когда хоббит и гномы ужинали, он наконец появился. Ужин был отменный, и снова им прислуживали звери Беорна. А самого хозяина не было ни слышно, ни видно с прошлой ночи. Гномы не знали что и думать.

– Где же наш хозяин? И где ты пропадал столько времени? – накинулись они на волшебника с вопросами.

– Все в свое время. Отвечу после ужина. У меня с утра маковой росинки во рту не было.

Гэндальф с аппетитом съел два каравая хлеба с толстым слоем масла, миску прозрачного меда и горшок густой сметаны, осушил целую бутыль медового питья и, насытившись, достал набитую табачком трубку.

– Первым делом отвечу на второй вопрос, – проговорил он. – Ого! Этот зал просто создан для пускания колечек дыма!

И еще долго они ничего не могли вытянуть из волшебника. Он с упоением пускал колечки, которые вились вокруг столбов, увеличивались, уменьшались, вытягивались, становились то темнее, то светлее, проскакивали одно в другое и в конце концов улетали через отверстие в потолке. Удивительное было зрелище эти колечки. Зеленые, голубые, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие, маленькие, свивавшиеся восьмерками, порхавшие, будто стайка невиданных птичек!