Хоббит, или Туда и Обратно

И вот голова его проткнула плотную крышу кроны. Бильбо не ошибся – здесь водились пауки. Но были они обычными, небольшими и охотились только за мухами да мотыльками. В глаза ему ударил яркий свет. Снизу его окликали гномы, но он не отвечал, лишь еще крепче вцеплялся в сучья и зажмуривался. Солнце просто ослепляло. Когда Бильбо наконец решился открыть глаза, он увидел вокруг себя волнующееся море темной зелени и тысячи порхающих бабочек. Не скажу точно, но, по-моему, это были вишнево-красные бабочки павлиний глаз. Впрочем, в лучах солнца они скорее казались аспидно-черными, вроде бархатного адмирала.

Хоббит следил за мельтешащими бабочками и с наслаждением подставлял лицо свежему ветерку. Но крики гномов, которые там внизу просто заходились от нетерпения, напомнили ему наконец о деле. А дела были не так хороши, как хотелось бы. Сколько он ни вглядывался вдаль, сколько ни озирался по сторонам, всюду были деревья и деревья, безбрежное море зелени. Только-только Бильбо воспрянул духом, сердце затрепетало от солнечного света и освежающего ветерка, как снова его охватило уныние и уже не хотелось слезать вниз, возвращаться туда, где его ждало долгое голодное путешествие во мраке и сырости.

На самом деле, как я уже говорил, до конца леса оставалось совсем немного. Бильбо этого не знал. Не мог догадаться и о том, что дерево, на верхушке которого он сидит, растет на дне котловины. Поэтому и лес, возвышавшийся над ним, казался бесконечным. В полном отчаянии Бильбо начал спускаться. Исцарапанный, распаренный, удрученный, он предстал наконец перед гномами. И его рассказ поверг всех в окончательное уныние.

– Лес тянется и тянется, тянется и тянется бесконечно на все четыре стороны? Что же делать? И что толку было посылать хоббита? – восклицали они, будто Бильбо и впрямь был виноват во всем. Их совершенно не заинтересовали какие-то бабочки, зато просто разъярило упоминание о свежем ветерке, о котором они могли только мечтать.

Этой ночью они доскребли последние крохи, и первое, что они ощутили, проснувшись поутру, был глодавший их зверский голод. К тому же лил дождь, и тяжелые капли тут и там пробивали плотный полог леса. Но это не облегчило, а только усилило мучительное чувство жажды. И в самом деле, не стоять же под раскидистым дубом с разинутым ртом и ждать, пока дождевая капля просочится сквозь листву и попадет на язык.

Неожиданную радость им доставил Бомбур. Он вдруг проснулся, сел и почесал в затылке. Никак он не мог взять в толк, где находится и почему такой голодный. У толстяка так отшибло память, что он начисто забыл все, что произошло с того майского утра, когда в гостях у хоббита они затевали свое путешествие. Друзья с трудом втолковали ему, что с тех пор с ними немало всего приключилось. Но стоило бедняге услышать, что еды нет ни крошки, он вскочил и, пошатываясь на ослабевших от долгого лежания ногах, возгласил:

– Зачем только я проснулся? Я видел такие чудесные сны. Снилось мне, будто я иду по лесу вроде этого, повсюду пылают факелы, на ветвях развешаны фонарики, дорога расцвечена огоньками, а вокруг пир горой, пир на весь мир! Тут же и лесной король в короне из листьев, все поют и веселятся. А уж питья, всякой всячины да вкуснятины сколько душе угодно.

– Ну и не просыпался бы! – вспылил Торин. – Коли не можешь говорить ни о чем, кроме еды, так уж лучше помолчи. Не проснись ты сейчас, мы оставили бы тебя здесь, в лесу. Лежал бы и досматривал свои дурацкие сны. Большая радость таскать на себе эдакую тушу да на голодный желудок.

Ничего им не оставалось, как затянуть потуже ремни, взвалить на спину полупустые тюки и снова тащиться по лесной тропе без всякой надежды выйти отсюда прежде, чем они упадут и умрут голодной смертью. Весь день они брели из последних сил, а тут еще Бомбур не переставая хныкал, что ноги отказываются его нести и он хочет только одного – лечь сию минуту и уснуть.

– Только посмей! – сердились гномы. – Мы тебя носили, пусть теперь твои ноги носят тебя.

Еще через несколько шагов Бомбур вдруг отказался идти дальше, сел на землю и простонал:

– Идите и оставьте меня. Я лягу здесь, засну и хотя бы во сне наемся до отвала. Надеюсь, больше никто и никогда меня не разбудит.

И тут Балин, шедший немного впереди, вскричал:

– Что это? Кажется, там, в глубине леса, мерцает огонек!

Они стали всматриваться и вправду заметили мелькнувший между деревьями огонек. И еще один, и еще, и еще… Даже Бомбур встрепенулся. И все разом устремились на свет, не подумав, что там их могут поджидать тролли или гоблины. Огоньки вспыхивали то впереди, то слева от дороги, будто мелькающие факелы или пламя костров.

– Сдается, сон мой в руку, – пропыхтел еле поспевавший за ними Бомбур. Он уже было навострился топать прямиком на свет, но остальные вовремя припомнили наставления волшебника и Беорна.

– Пировать-то приятно, да живым бы вернуться обратно, – хмыкнул Торин.

– А без еды мы все равно долго не протянем, – проворчал Бомбур, и Бильбо всем сердцем и животом был с ним согласен.