Холодные зори

У выхода на тропу, ведущую к кладбищу, его ожидали Василек и Кетова. Они выглянули из канавы. Свистки не умолкали. Но топот был слышен лишь на одной станции. По-прежнему тусклым огоньком светилось окошко телеграфиста. Разведчики сняли маскхалаты и двинулись бегом по стежке в сторону кладбища. Теперь они уклонились от него далеко в сторону и выбрались к лесу, куда не раз приходили на маевки или подпольные сходки. Здесь им была известна всякая тропинка. Поспешно выбрались они поближе к Шоссейке. Все три маскхалата завернули в заранее запасенную мешковину, и Василий понес этот опасный груз. Отсюда их пути расходились: Адеркину надо незаметно по задворкам, а затем через одну из своих известных ему застав пробраться к главной баррикаде, а Козер с Симой Кетовой пошли прямо обочиной большой дороги, словно путники, бредущие со стороны ярмарки. Пришлось принять из флакончика водчонки, чтобы пахло. С ярмарки никто не возвращался, чтобы «ни в одном глазу».

Подходили они к своим с противоположной от ярмарки стороны, пробравшись туда еще до рассвета берегом Волги. И вскоре текст телеграммы лежал, четко написанный привычной к таким делам рукою Ицека, перед Сочаловым. Ясно пока было одно: впереди был день передышки. Дополнительный боезапас и артиллерия к противнику прибудут через сутки. Казаки и войска вряд ли до столь мощного подкрепления будут пытаться предпринимать какие-либо активные действия.

За ночь морозы окрепли так, что баррикада потрескивала и позванивала, словно до предела натянутая струна. Треухи, шерстяные платки запестрели повсюду, но дежурства на баррикадах не прекратились. Сторожко обходя улочки перед баррикадой, пикетчики зорко вглядывались в ночную темень, стараясь уловить любой шорох. Боевики на баррикаде с берданками, винчестерами, винтовками и револьверами всех образцов, время от времени поспешно отогреваясь в школе, оттаивали, разбирали, тщательно протирали и легонько, уже в собранном виде, смазывали свое боевое оружие.

Рабочие пикеты были высланы и в стороны казачьих казарм, и к солдатской роте, и далеко в сторону въезда в поселок. Там пикетчики пользовались маскхалатами и действовали скрытно.

Обыватели притаились в домах. Ушли со своих обычных постов и полицейские. Казаки и жандармерия опасались рыскать по затемненным улицам.

На телеграфных столбах и заборах по всему поселку затрепыхались продуваемые морозным, льдистым ветром листовки.

«К населению поселка Волжских заводов.

Граждане, жители поселка! Товарищи рабочие!

Просим заблаговременно заготовить продукты ввиду возможного прекращения торговли в поселке на длительное время в связи с развертывающимися событиями…

Забастовочный комитет,

Штаб революционного восстания».

В поселке, укрытые кольцом баррикад, торговали две частные бакалейные лавки. Обе помещались на Шоссейной, одна неподалеку от школы, другая ближе к тому концу города, который уходил к соседним деревенькам. Крестьяне на двух подводах подвезли картошку, немного кочанной капустки да репчатый лучок.

Не торговать лавочки не могли. Сбив замки, двери лавок открыли дружинники, теперь за прилавком стоял хозяин, а рядом, в подсобке, дежурил вооруженный боевик.

Образовались длинные очереди, но торговля шла споро. Картошку расхватали у крестьян ведерками за каких-нибудь два-три часа. К двум удалявшимся крестьянским подводам присоединилась третья. На ней, укутанные в брезент, стояли пять больших бидонов для молока. Возница был все тот же, Иван Лонин, батрак кулака Митрохина из недальней деревни, как раз с этого конца. С ним в розвальнях устроилась Марина Борисова. Она получила через Петра Ермова задание привезти в поселок молока для детей бастующих рабочих! На два бидона выдали деньги все из той же кассы, что осталась после расчета с потребиловкой за продукты для баррикад. Остальное молоко предстояло забрать вместе с его хозяевами, чтобы открыть торговлю в поселке с крестьянских подвод на деньги.

Молока крестьяне привезли целый обоз. Уже смеркалось, а торговля шла бойко. Молоко продавали и в розлив из бидонов, и кринками.

А один крестьянин умудрился привезти по-сибирски молоко — ледяными кругами; когда только успел столь молока наморозить?

Но по поселку распространился слух: баррикадники грабят простой народ, купили в деревне по одной цене, а в поселке продавали с каждой кружки чуть ли не на копейку дороже.