Хранитель пчел из Алеппо

Наступила абсолютная темнота, а когда снова вспыхнул свет, Мухаммеда уже не было. Его не было в лодке. Я посмотрел на воду, вглядываясь в черноту, потом, не раздумывая, прыгнул. Море было ледяным, но волны оказались не столь большими. Я проплыл вокруг лодки, светя фонариком по поверхности.

– Мухаммед! – позвал я. – Мухаммед!

Ответа не было.

С лодки донесся голос Афры. Она что-то кричала, но я не разбирал слов. Я по-прежнему искал в черной воде мальчика. Как же мне найти его – черноволосого, в черной одежде?

– Мухаммед! – позвал я. – Мухаммед!

Свет от фонариков вылавливал лица мужчин. Я нырнул, погружаясь в темную глубину, но почти ничего не видел. Под водой я пробыл, сколько смог, размахивая руками и надеясь уцепиться за руку или ногу Мухаммеда, но когда в легких не осталось воздуха, когда смерть подступила ко мне, я выплыл на поверхность, встретившись с темнотой и ветром.

Я хотел сделать глубокий вдох и снова нырнуть, но тут увидел мужчину, вытаскивавшего Мухаммеда из воды. Женщины подхватили кашлявшего мальчика, снимая с себя платки и накидывая на него.

Мы достигли международных вод. Проводник был прав: вода изменилась, как и ритм волн. Люди включили фонари, надеясь, что их заметят с берега и что мы достаточно приблизились к Греции. Огоньки в темноте напоминали молящихся. Ничто не предвещало спасения. Мужчины не могли забраться обратно в лодку – в ней было слишком много воды. Мое тело онемело. Хотелось спать, опустить голову на колыхающиеся волны и уснуть.

– Нури! – позвали меня. – Нури!

Я увидел звездное небо над головой и лицо Афры.

– Нури, Нури, там лодка!

Мне на руку легла ладонь.

– Дядя Нури, плывет лодка!

Мухаммед смотрел на меня и тянул к себе. Мой спасательный жилет стал сдуваться, но я задергал ногами, удерживаясь на плаву и заставляя кровь бежать по венам.

Вдалеке появился яркий свет, надвигавшийся на нас.

Глава 6

На этот раз я просыпаюсь в саду на бетонном полу, а марокканец уже стоит надо мной и протягивает руку.

– Как дела, старый хрыч? – спрашивает он по-английски, помогая мне подняться на ноги.

Он переходит на арабский, сообщая, что Афра ждет меня внутри и она огорчена даже сильнее, чем в прошлый раз. Поднимаюсь и вижу, что жена сидит на кровати спиной к двери, поставив на колени миску с цветами.

– Где ты был? – спрашивает Афра, не успеваю я произнести и слова.

– Я уснул внизу.

– Снова в саду?

Ничего не отвечаю.

– Значит, ты не хочешь спать рядом со мной.

Не обращаю внимания на ее слова. Кладу жене на колени блокнот и цветные карандаши, помогая дотянуться до них руками.

– Еще подарок? – спрашивает она.

– Помнишь, чем ты занималась в Афинах?

Она улыбается, но кладет принадлежности на пол возле ног.

– Раз ты оделась, я могу прогуляться. Пойдешь со мной?

Некоторое время слушаю тишину вместо ответа, потом спускаюсь вниз и выхожу на солнце. Иду к тому месту, где мальчик строил замок. Постройки разрушились, песок перемешался с разноцветными детальками. Поднимаю кусочек прозрачного розового пластика, возможно от сломанного стаканчика, и бросаю в море. Волны проглатывают его.

За моей спиной на шезлонге сидит пожилая женщина и читает под зонтиком книгу. На ее голове шляпа, рядом стоит крем от загара. Похоже, она даже не заметила, как скрылось за тучами солнце. Возможно, пойдет дождь.

Люди выгуливают собак. Дворник собирает мусор – отголосок солнечного дня. У войны другой отголосок. В этом месте царит спокойствие, жизнь идет своим чередом. Здесь есть надежда, что наступит новый солнечный день. С левой стороны, от ярмарки на причале, доносятся слабые звуки музыки. Они никогда не стихают.

Сквозь облака проглядывает солнце, мерцает море.

– Извините, – раздается голос позади меня.

Я оборачиваюсь и смотрю на женщину. Она хмурится. Кожа у нее столь пористая и темная, будто она загорала на пыльных равнинах Сирии.

– Да? – говорю я.

– Не могли бы вы отойти? Вы загораживаете мне свет. Спасибо.

Она поблагодарила меня еще до того, как я шевельнулся. Сложно привыкнуть к британским манерам – понимаю растерянность марокканца. И очереди здесь правда важны. Люди встают перед магазином друг за другом. «Нужно занять в очереди свое место и не пробиваться вперед, это может раздражать других!» – сказала мне на прошлой неделе женщина из супермаркета «Теско». Но мне не нравятся очереди, как и местные порядки, эти крохотные аккуратные садики, крохотные аккуратные крылечки и эркерные окошки, где по ночам светятся экраны телевизоров. Напоминание, что здешние люди не знают войны. Напоминание, что у меня на родине никто сейчас не смотрит телевизор, сидя в гостиной или на веранде. Я думаю обо всем, что разрушено.

Спрашиваю, как пройти к поликлинике. Нахожу ее на подъеме небольшой улицы, идущей от моря. Внутри полно простывших детей. Мать подносит салфетку к носу сына и велит ему высморкаться. Некоторые из заболевших играют на матах в углу помещения. Взрослые читают журналы и следят за мониторами в ожидании своего имени.

Я стою в очереди возле ресепшена. Передо мной пятеро человек. На полу нарисована желтая линия с надписью: «Не заходить за черту».