Христианство. Католичество. Реформация

Вообще, говорят, Европа «начала мыслить» только с появлением Джона Виклифа[504] и Яна Гуса[505], выступавших за “равенство всех” в Церкви и за авторитет Писаний. А также – с открытием солнечной системы Коперником и научной анатомии, Андреасом Везалием[506]. Эти эпохальные открытия произошли как до Реформации, так и после, т. е. в XIV–XVI веках.

“Революционное” в этих открытиях можно было определить в том отношении, что каждый индивид был бы в состоянии найти в Библии Истину сам – без “посредничества” соборной Церкви, а земля как творение Божие вместе с человеком уже не находилась в “центре” Вселенной. Да и тело самого человека, – как “венца” всего сотворенного, – вдруг стало объектом медицинского исследования.

К этим открытиям можно было причислить и начатое книгопечатание Гутенбергом (средневековая Церковь далее уже не могла сохранить “контроль над умами”), а также открытие Америки как нового континента (там жили люди другой расы, были другие фауна и флора, животные и растения, что и свидетельствовало о многообразии мира). Появление земной карты Герхарда Меркатора[507] – т. и. “проекции Меркатора” – уничтожило представление о Земле как о некой “плоскости”, над которой должно было находиться “небо”, а под Землей – “ад”.

Если гелиоцентризм Эрих Фромм считает первым “унижением” человека как “венца творения Божьего”, то теорию эволюции Чарльза Дарвина[508] (XIX в.) можно обозначить как второе “унижение”, а учение Зигмунда Фрейда[509] о подсознании человека – третьим большим его же “унижением” уже в XX веке.

Разумеется, череду революционных открытий можно было и продолжить, но она и сегодня, в итоге, все-таки, не сможет удовлетворить вопрошания каждого о самом себе, – о том, что он и далее остается искателем некого вечного Смысла, находящегося как в нем самом, так и вне него…

Проблема смысла становится особо острой позже, в эпоху Просвещения и в XX столетии, поскольку большинством Истина уже не понимается как авторитет для усвоения или переживания, а как эмансипация, как освобождение от нее. В таком развитии вещей мы и имеем дело с либерализмом, который, – отмечает и Патриарх Кирилл (Гундяев), – «есть не правильно понятая свобода. Ибо мера всей ИСТИНЫ – лишь в Боге и во Христе… Поэтому Христос и может все, а Церковь – лишь может указать на Христа» как на альфу и омегу, как на смысл [510].

Отныне каждый должен иметь дело с Богом и Его правдой непосредственно – обойдя многовековое предание, учительство и даже духовный опыт старших по образованию и служению. Но опасность таких исканий ожидает и в следующем моменте:

субъект, вместе того, чтобы стать подражателем Истине, и сам желает быть критерием всей Истины (!) Присоединяясь к мысли князя Е. Трубецкого, можно утверждать: что субъект, вместе того, чтобы лучше познать Истину как нечто Целое, вместе того, чтобы участвовать в объективно-вселенском сознании, – ибо космос, «мир во времени есть, лишь, поскольку его держит в себе всеединое сознание»[511], – желает определить и себя самого. Но без учета сознания всеединого, соборного, кафолического.