Христианство. Католичество. Реформация

Честно говоря, каждый в отдельности не всегда и в состоянии стремиться к вечно-метафизическому измерению ценностей – ко всей Истине. Как правило, объективная оценка этих ценностей, их правильное соотношение приобретается в течение всей жизни, включая опыт и образование, а также – искание этих ценностей не только в Библии исключительно своими силами, но и обучаясь у старших по опыту и образованию.

(3) Искание вечных ценностей и борьба за них, за то, что называют Истиной, в итоге, и связано с Крестом – как духовно-душевным переживанием, включающим боль и страдания. Здесь, по всей видимости, целесообразно снова упомянуть Кьеркегора, что

«истина есть внутренняя сокровенность», «само ее усвоение и есть истина»[530],

включая и страдание. Поскольку страдание, – тем более сострадание другому, – не есть просто нахождение своей выгоды (денег, престижа, власти) при помощи предметно-рационального мышления. Наоборот, страдание, тем более сострадание, есть искание смысла жизни, даже борьба за смысл; есть то, что верующий и находит во Христе как всей Истине. По словам проф. Валерия Карпунина,

«осуществляя смысл, заключенный в страдании, мы [и] реализуем самое человеческое в человеке. Мы обретаем зрелость, мы растем, мы перерастаем самих себя»… И Крест как «страдание имеет смысл, если ты сам становишься другим»[531].

Не могу не привести и определение проф. В. Зеньковского о том, что:

«путь человека на земле стоит под знаком “креста” (у каждого человека, по учению Господа, “свой” крест[532], что обеспечивает несравнимость и своеобразие каждой личности), т. е. внутреннего закона, по которому может быть восстановлена утраченная (хотя в основе и неразрушенная) цельность в человеке»[533].

В этой же связи напомним и тезис Григория Богослова, что «человеку нужно было освятиться человечеством Бога» и в страданиях[534].

Об этом ярким образом и свидетельствует сам апостол во многих местах своих посланий, заявляя, что для него бывшие ценности, включая не только формально-обрядовый закон, но и себя самого, отныне является тщетою – ради Христа Страдающего и Распятого, Христа, как в историю вошедшей ИСТИНЫ[535].

(4) Все это, по существу, имеет в виду и апостол, когда он, напр., пишет об истине Божией к римлянам 1:25, имея в виду метафизическое понимание ценностей, а в 12:3.9 того же Послания – говорит об осуществлении Божественного идеала уже в истории; конкретно, в общине, в Христианстве. Это все и должно осуществляться в подражании Христу-Лого су, Который и есть в историю вошедшая, воплотившаяся Истина. – Ии. 1:14. Соотношение ценностей между метафизикой и физикой, между вечностью и историей выражает и апостол Иаков:

«всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены»[536].

Все это указывает на постоянно-вечные ценности того же Божественного происхождения, усвоение которых поручено человеку, помещенному в историю. На это указывают и первые страницы Библии: человек должен был возделывать и хранить сад Едемский[537].

Вместе с тем уже в рассказе о сотворении речь идет и о древе «познания добра и зла»[538], историческая конкретизация которого в Новом Завете и есть Крест – критическая точка, переход, между вечной метафизикой и временной физикой как земной историей. Крест – это точка и средоточие опыта между метафизикой и историей. Он же, есть ситуация рубежа и кризиса, когда все зло пересекает Добро, но когда сосредоточие всего зла – сама смерть – и побеждается Добром – Жизнью[539].

(5) Вместе с тем, имея в виду Крест как ситуацию рубежа и кризиса, мы должны серьезно переосмыслить соотношение между вечнонеизменным, метафизическим и его усвоением в истории.